— И давно это было?
Горничная поставила передо мной
поднос с чаем и печеньем и вернулась к мытью посуды.
— Достаточно давно. Вашему дедушке
тогда было столько же, сколько вам сейчас. Господин вообще историю
не учит?
Лишь махнул рукой и продолжил
расспрос:
— Неподалеку я видел руины,
окруженные траншеями. Что это такое?
Служанка перестала скрипеть водяной
помпой и едва слышно вздохнула:
— Это Старый Петербург — первая
столица империи. Сначала ее взяли Анхальты, потом — клирики,
попутно пленив ее величество Марию. После казни императрицы вампиры
снова напали и вырезали почти весь гарнизон. И битва была столь
жестока, что некогда прекрасный город превратился в уродливую язву
на теле нашей прекрасной страны. Ее не стали сносить, решив
оставить в качестве напоминания о том, что случится, если люди и
вампиры снова сойдутся в бою. Отстраивать не стали тоже, потому что
в развалинах теперь... неспокойно.
— Неспокойно? — замер с поднесенной к
губам чашкой. — Это поэтому вокруг пушки и бункеры?
— Да. Когда-то они защищали город от
врагов, теперь же защищают нас от того, что осталось в городе.
— А что там осталось?
— Вам, как жителю медвежьего угла, —
с легкой издевкой начала Карина, — должно быть ведомо такое
понятие, как вурдалак.
— Конечно ведомо. Злой как сто собак,
человечий враг, краснорылый, лупоглазый черный вурдалак.
— Насчет первых двух определений —
прямо в точку. Как вам известно, превращение в истинного вампира —
сложный ритуал, требующий в первую очередь добровольного согласия
обращаемого. Только тогда получается благородный носферату — в
отличие от ублюдка вроде меня, годного лишь для службы истинным
вампирам.
— Не наговаривай.
— Таковы правила, — горничная пожала
плечами. — И я более чем довольна своим положением. Потому что
участь вурдалака несоизмеримо хуже. Когда кровь вампира окропляет
труп, той же ночью тот оживает, пробужденный непреодолимой жаждой.
Его судьба — вечно бродить в темноте в поисках новой жертвы. Не
живой, не мертвый, не человек, не вампир, ни разумный, но и не
зверь: злобное ненасытное чудовище — вурдалак. И в руинах таких
осталось еще много.
— Жесть... В смысле, какой ужас.
— Те, кто убили Марию, заслужили
такое посмертие.
— Ее тоже оставили под солнцем? —
спросил, понимая, что в нашем мире ответ наверняка бы пометили
плашкой «слабонервным и беременным лучше этого не знать».