— В крайние ночи вурдалаки как с цепи
сорвались. Раньше одного-двух за смену пристрелишь — и то, считай,
много. А тут прут, точно мухи на мед. Пес знает, что их
потревожило, но вы там осторожнее, ваши светлости. А то один балбес
на спор за колючку вышел, так утром одну башку нашли — без языка и
глаз.
— Разве вурдалаки не кровь пьют? —
спросил, чувствуя холодное покалывание в затылке.
— Так они ж не знают, что надо из
жилы сосать — вот и жрут все подряд. Кровь так-то везде есть, даже
в костях. Но это еще ничего — криков никто не слышал, стало быть
парнишки быстро удавили. А один патрульный как-то раз отстал да
заблудился — так потом орал до собачьей вахты. Черт знает, что там
с ним делали — заживо жрали или мучили забавы ради. А может
вурдалаки мелкие попались — вы ж знаете, среди них и дети порой
попадаются.
Ворота наконец открылись, и кучер
ударил поводьями, увозя нас подальше от болтуна. Впрочем,
услышанного по уши хватило, чтобы преисполниться незабываемых
ожиданий от грядущей встречи. Пока двигались под прикрытием, петляя
среди развалин и баррикад, даже тупые чудища не отваживались
нападать. Но когда нас привезли на площадь — судя по расположению,
Сенатскую — и оставили среди спаленных дотла развалин
правительственных зданий, стало по-настоящему страшно.
— Удачи, господа, — Гессен закинул
меч на плечо и скрылся среди обломков.
Каминский и Ворон последовали его
примеру, только направились в противоположную сторону.
— Куда же вы? — с обидой бросил вслед
Щедрин. — А как же наша дуэль?
Виктор помахал напоследок рукой и
завернул за угол. Я же прикинул, что лучшая тактика — запереться в
каком-нибудь подвале и просидеть там до рассвета. И уже принялся
высматривать подходящие укрытия, когда толстяк встал напротив и
сердито надул поросшими бакенбардами щеки.
— Я требую сатисфакции.
Немедленно.
— До завтра не можешь потерпеть? —
огрызнулся, с опаской прислушиваясь к руинам. В них пока еще
свистел только ветер, но ситуация могла измениться в любой миг.
— Как вы смеете мне тыкать?! —
вскипел визави. — Совсем страх потеряли? Больше никаких поблажек и
отсрочек. Деремся здесь и сейчас.
— Полудурок, нас тут сожрут здесь и
сейчас, — прошипел, теряя терпение.
Руслан побледнел и вытаращил глаза.
Вытерпеть такого оскорбления он не мог, и потому снова попытался
дать мне пощечину. Я играючи уклонился от удара и по старой памяти
ответил тычком под дых, но немного не рассчитал собственные силы и
толщину жира противника.