— Каналья! — помещик накинулся,
неумело размахивая кулаками.
Чтобы не тратить драгоценное время,
поднырнул под неумело выставленную руку и врезал крюком точно в
нос. Этого хватило, чтобы толстяк взвизгнул и схватился за лицо.
Подача в нос не критична, но крайне болезненна — из глаз брызнули
слезы, а из расквашенного пятака обильно хлынула кровь. Папенькин
увалень тут же растерял воинственный настрой и, шмыгая и кряхтя,
приложил к носу платок.
— Это нечефтно, фуфаль, — пробубнил
соперник, жуя кровавые сопли. — Я буду фалофаться.
— Заткнись, — процедил тоном, не
терпящим возражений, и дворянчик мгновенно затих.
Но не потому, что испугался новой
подачи — просто окружающие нас руины озарились алыми огоньками,
словно в темноте цедили цигарки пара десятков солдат. Причем цедили
так, что огоньки висели парами на одинаковых расстояниях и
двигались синхронно друг относительно друга.
— Дерьмо...
— Вы знатный грубиян, ваша светлость,
— Руслан, похоже, плохо видел, раз не понимал, в какой заднице
оказался.
Я тоже молодец — предупреждали же,
причем дважды, что вурдалаки страстно охочи до крови. И обильно
пустить ее прямо посреди их логова — идея прямиком на премию
Дарвина.
— За мной! — крикнул, направляясь в
противоположную от тварей сторону. — Бегом!
— Что вы себе позволяете? Я не
потерплю подобного обра...
Слова застряли в распахнутом рту —
помещик в кои-то веки заметил угрозу. А угроза услышала, что
раненая добыча вопит и дергается — значит, самое время устроить
пиршество. Мертвецы с шипением и клацаньем рванули в нашу сторону,
ничуть не стесняясь бега на четвереньках. В свете луны замелькали
истощенные тела, напоминающие обтянутые белой кожей скелеты.
Многие носили следы предсмертных
травм и полученных в дальнейших схватках ранений — из вспоротых
животов серпантином тянулись кишки, ребра пробили осколки и пули, а
из сломанных конечностей торчали куски костей. Вечная вампирская
жизнь проявилась в ублюдках самой извращенной своей формой. И
только расколотых черепов ни у кого не заметил — значит, как и у
привычных нам зомби, уязвимым местом вурдалака была голова.
— Быстрее, мать твою!
Несмотря на увечья и
полуразложившиеся тушки, двигались преследователи довольно быстро,
стараясь любой ценой отрезать нам пути к отступлению. Я припустил
во весь опор, однако тщедушное тело не могло долго поддерживать
заданный темп. Что уж говорить про увальня, который преодолел
рекордные двести метров, прежде чем остановился и взялся за
бок.