— Так почему вы все-таки решили его принять, ваше высочество? —
Олсуфьев отложил в сторону лист, который внимательно изучал до
этого. — Насколько я понял, посланника его величества короля
Пруссии вы не слишком жалуете.
— Это еще мягко сказано, — я встал, решительно сгреб со стола
все забракованные мною бумаги и подошел к обогревающей комнате
печке. Такие вещи лучше уничтожать полностью, чтобы у какого-нибудь
шустрого типа вроде того же Мардефельда хватит ума понять, о чем
идет речь, по небольшому клочку бумаги, на которой сохранилось
немного текста. — Просто я в последнюю неделю сталкиваюсь с ним
настолько часто, что боюсь скоро увидеть его, выглядывающим из
отхожего места, куда захочу справить нужду. Поэтому я решил
выделить ему некоторое время, просто, чтобы отвязаться.
— Как вам кажется, ваше высочество, о чем он так настойчиво
желает с вами поговорить? — Олсуфьев в то время, пока я тщательно
сжигал все, что не пойдет в работу, но что могло недоброжелателей
навести на разные неприятные мысли, убирал со стола все остальное,
весьма сноровисто убирая бумаги с глаз долой, оставляя стол
девственно чистым. Прямо-таки профессионально он это делал, словно
всю жизнь занимался подобными делами. При этом он часть бумаги их
одной из своих стопок протянул мне. Полагаю, что в эту стопку он
складывал те идеи, которые показались и ему чересчур бредовыми.
Мельком просмотрев парочку, я понял, что не ошибся. Тезис, в
котором Шувалов рассуждал о том, сколько надо маркитанток на каждый
полк, я точно не представлю в проекте указа, предназначенного для
Елизаветы.
— Понятия не имею, — я пожал плечами, встал и тщательно закрыл
дверцу печки, возвращаясь к столу. — Кстати, я почти упросил ее
величество назначить вас к моему двору, в качестве моего
секретаря.
— Меня? — Олсуфьев удивленно моргнул пару раз. — Но разве на эту
должность не назначаются люди, гораздо опытнее меня? — у него
порозовели скулы, а кулаки непроизвольно сжались. Вообще-то
должность личного секретаря Великого князя была гораздо престижнее
и интереснее, чем должность третьего помощника посла в занюханном
посольстве в Швеции, или кем там он служил, так что незачем так
яростно сопротивляться. Если только у него зазноба в Стокгольме на
осталась.
— Вы против этого назначения? — я приподнял бровь.