— Нет, то есть, да, то есть... Господи! — он протер лицо. — Это
очень большая ответственность и я очень боюсь, что не справлюсь,
наломаю дров, и что-нибудь испорчу.
— А вы не бойтесь. В крайнем случае, будет портить вместе.
Потому что для меня тоже все это в новинку. А сейчас давайте уже
выясним, что пруссаку надобно.
— А почему бы вам, ваше высочество, не попробовать привлечь
кого-нибудь другого на это столь высокое место?
— Кого, например? — я хмыкнул, разглядывая покрасневшего
Адама.
— Петра Румянцева, чем он не подходит на эту должность?
— Боже упаси, — я даже глаза закатил. — Он прекрасный, преданный
друг, и я почти уверен, что он меня не предаст, сейчас, по крайней
мере, но поручать ему такие серьезные дела, как те, что положены
для поручения личному помощнику? Я пока не сошел с ума.
Дверь приоткрылась и я бросил взгляд на часы. Ровно полдень.
Измайлов весьма скрупулезно выполнял порученные ему задания
подобного плана. А вот посланнику, похоже, кресла для посетителей
не показались слишком удобными, раз он не остался в одном из них,
позабыв про назначенную аудиенцию.
Я кивнул Олсуфьеву на кресло напротив моего, а сам устремил
взгляд на дверь. Выходить из-за стола и идти встречать посланника я
не собирался, много чести. Хватит и того, что мы еще не успели
сесть и встречаем его стоя, а не развалившись в креслах. Хотя у
меня мелькала подленькая мыслишка еще и кальян где-нибудь раздобыть
и встречать прусского посланника держа мундштук в руках, да еще и
полулежа в разбросанных по полу подушках. Но в самый последний
момент я отказался от эпатажа, и теперь, глядя в чуть выпученные
хитрые глаза посла, впервые пожалел о том, что не послушал
внутренний голос и не поверг в шок Мардефельда. Я бы потом с
удовольствием почитал, что он обо мне написал бы своему королю.
— Господин посол, прошу, присаживайтесь, — я широким жестом
указал ему на кресло, стоящее рядом с тем, которое я отдал
Олсуфьеву.
— Ваше императорское высочество, для меня большая честь
наконец-то встретиться с вами в более приватной обстановке нежели
на ассамблеях и императорских балах.
— Надо сказать, вы были чрезвычайно настойчивы в этом вашем
желании получить аудиенцию, — я скептически хмыкнул. — Так что же
вас все-таки сподвигло, на столь решительные действия?
— Всего лишь некоторое беспокойство, вызванное тем, что, хотя
весь двор только и говорит о предстоящих увеселениях для юных
знатных особ, ваше высочество не выказывает ни малейшего интереса к
предстоящим действам. И тем самым расстраивает ее величество, —
начал издалека и весьма витиевато прусский посол.