Торн
смотрел на нее преданным виноватым взглядом побитой собаки, а у Ивы
на глаза наворачивались слезы, когда она видела его в одиночестве
сидящего в кресле у камина или стоящего на замковой галерее, но
стоило ему случайно коснуться ее кожи, как девушку всю
передергивало. Он не мог этого не замечать, а ей не удавалось
перебороть эту реакцию.
В
подобных мучениях прошел не один день. Ива сама себе стала казаться
маленькой, беззащитной и забитой. В конце концов, она не выдержала.
На кухне травница обнаружила огромную бутыль самогона и притащила
ее в облюбованную ими гостиную. Торн воззрился на эту картину с
немым ужасом.
– Всё! – непререкаемо заявила маг. –
Проблему надо решать.
Следующие несколько часов они самоотверженно
закачивали в себя и друг в друга эту гадость.
Результатом этого действа, как, собственно, и
планировалось, оказалось полное отпирание душ. Ива, чуть ли не
рыдая, рассказала Торну про костер и толпу, про вечное ожидание
подлости со стороны людей, про нелюбовь односельчан, про сомнения и
страхи.
Рыцарь как мог утешал ее, говорил хорошие слова,
прижимал к себе. Короче, для девушки вечеринка
удалась.
Торну
потребовалось больше времени и жидкости для развязывания
языка.
– Как ты думаешь, кто я на самом деле? А,
знахарка?
– Ты… эт-та…во… вассал этой… удачи. Во! Сам
сказал. Я помню. Помню-помню… Когда же эт-та было? –
Задумываться было тяжело, поэтому Ива решила не повторять столь
мучительных попыток. – Не помню. Я тебе все равно не поверила.
Не, в том смысле, что, может, ты и живешь… э-э-этим, но… это еще не
все… Вот! – Ива была вправе гордиться столь длинным
монологом.
– Девочка моя! – умилился рыцарь. –
Только ты меня понимаешь. Моя ведунья. Дай, я тя
поцелую!
Торн
смачно чмокнул ее в щеку. Ива прижалась к его рубахе, чувствуя себя
по-настоящему счастливой.
– Я же не простой воин, знахарка. Я даже не
младший сын, как ты наверняка подумала. Малышка, я же урожденный
граф. Первенец. И мать у меня графиня или баронесса?.. Не помню…
Только сделали они меня вне брака. Потрахались в свое удовольствие.
А отец на матери не женился. Она тоже хороша. Родила меня тихонько
и отдала чужим людям, сама вышла замуж удачно и никогда больше обо
мне не вспомнила. Меня воспитывал брат моего отца. Но, как и
большинство младших братьев, он был почти нищ. Рано умер. Зарубили
на какой-то войне, где он воевал в составе чьей-то дружины. По его
стопам и я пошел, потому что больше ничего не умею. Думал – ладно,
я бастард, ну и что?! Завоюю себе и земли и титул. И покажу этим
высокородным выродкам от чего они отказались… – Он горько ей
усмехнулся. – Но сама видишь, моя милая, годы идут, а я так и
не добился ничего. Даже не смог найти себе влиятельного
покровителя. Не научился подчиняться. Уже не раз был ранен. Сколько
еще лет мне осталось? Еще немного – и меч уже не так легко будет
ложиться в ладонь. А кому нужен старый вояка? Скажу тебе по
секрету, я и воин-то не очень хороший. Не, не плохой. Плохие до
моих лет не доживают. Но не выдающийся. Чего-то мне не хватает. И
чем дальше тем больше, я думаю о доме. О том месте, которое можно
назвать таковым. У меня его нет. А хотелось. Я хотел бы, чтобы было
на всем этом свете хоть одно место, куда бы я смог возвращаться.
Где бы меня ждали, где любили, почти безусловно – такого, какой
есть. Как это банально, моя милая Ива. Это так банально. Мне
огоблинела пыль дорог. Я не желаю больше слышать звон оружия. Разве
что на тренировках или защищая свой замок. Да, я хочу иметь замок,
а не какую-то каморку. Я хочу идти по галерее с портретами предков
и думать о том, что мне нечего будет стыдиться, когда приду на их
суд. Я хочу рассказывать о них своим детям на ночь. Хочу, чтобы мой
замок был оплотом для тех, кто нуждается в защите. Хочу, чтобы
вассалы любили меня за мои качества и называли «своим». Своим,
понимаешь? Я всегда был чужим. Слишком циничным. Слишком
тщеславным. Слишком гордым. Слишком благородным порой. В общем,
всегда не таким, как мне хотелось бы. Я мечтал, чтобы мои выросшие
сыновья возвращались в мой замок, привозили друзей и с гордостью
говорили о нем и обо мне, и чтобы мой замок и люди в нем были
семьей, связанной не только кровными узами – по сути это так мало –
а любовью, долгом, памятью и счастьем. Понимаешь, моя
милая?