— Ладно, — нарушил тишину нелюдь, — Время позднее. Пошли, помогу
с мясом.
Я кивнул.
В молчании мы вышли на улицу. Холодный воздух немного прояснил
сознание. Я понял, что изрядно пьян и хочу спать. Мы обогнули дом с
торца. Там обнаружилось крохотное деревянное сооружение, которое я
бы принял за нужник, не будь оно пристроено к дому. За обветшалой
дверью обнаружилась ведущая вниз лестница. Дохнуло стылой
вонью.
Икхий поморщился. Потянулся рукой к шее, намереваясь, видимо,
привычно натянуть на лицо шарф, но, не найдя его, был вынужден
просто прикрыть нос ладонью.
— Свечи забыл, — с досадой проговорил он, глядя в темноту
проема. — Сейчас принесу.
Я остановил его:
— Не нужно. Просто дай мне какую-нибудь тряпку или мешок.
— Там слева, увидишь.
В леднике, а скорее просто в небольшом погребе, оказалось
ожидаемо холодно, сыро и очень тесно. В левом углу действительно
обнаружилась куча тряпья. Порывшись в ней, я выудил потрепанный, но
еще пригодный холщовый мешок и принялся за работу.
Наружу выбрался минут через десять, не без труда преодолев
крутой подъем и дважды едва не упав. И зачем я напился… Надо было
хоть вывести алкоголь, прежде чем лезть на ступени. Идиот.
— Как ты там не задохнулся? — удивленно спросил меня Икхий.
Нелюдь успел взять где-то меховую накидку, в которую теперь
кутался, но все равно ежился на холодном ветру. Выглядел он уже не
таким угрюмым.
— Подавил обоняние.
Мы немного помолчали.
— Ну, бывай Икхий. — И прости, если обидел.
— Пустое, — отмахнулся тот. — Говорю же, ты не при чем. Просто
иногда накатывает. Бывай, Лард. И спасибо за помощь.
Я развернулся и поковылял к выходу со двора. Сочащийся вонючей
жижей мешок пришлось волочить по земле: если закину за спину, потом
не отмоюсь. Не вечно же без обоняния ходить.
Я вздохнул и прикрыл глаза. Теплый ветер доносил ароматы цветов
и нагретой земли, изредка захватывая из леса тяжелую ноту смолы и
многослойного лиственного ковра. Предполуденный Очаг горел во всю
мощь. Выходить на охоту смысла не было: даже вдвоем в Шипаськой мы
еще не успели расправиться с добытым накануне кабанчиком. Свежее
мясо несилиск не очень любил, предпочитая щипать травку, так что
еды у меня было вдосталь.
Делать было решительно нечего.
После истории в Сумрачках я, как и планировал, продолжил
двигаться на север и вскоре достиг Эмилосовых Кущ — крупнейшего
леса Сотрора, да и, пожалуй, всего континента. Огромный массив
вековых исполинов тянулся во все стороны на сотни километров.
Раньше лес пользовался дурной репутацией, даже хуже, чем у
Криволесья. Здесь не селились люди, не велся промысел, а дорогами,
слишком близко подходящими к границе деревьев, старались не
пользоваться.