Я принюхался, изучая шлейф.
— Эу! — отступая, повторил незнакомец сдавленным дребезжащим
голосом. Он с трудом выталкивал слова из глотки, было видно, что
речь дается ему очень нелегко. — Н’бивай! Й’нэлюдь!
Я осознал, что сжимаю в руке глефу и поспешно убрал оружие.
— Я уже понял. Успокойся, ты просто чересчур неожиданно
появился.
Крестьянин кивнул, несколько раз глубоко вдохнул и снова
заговорил, на этот раз очень медленно, старательно выговаривая
слова.
— Ты. Эгер. Дыа?
— Да.
Он растянул губы в жуткой улыбке:
— Хрошо-о… Эгер нужын. Беда унс. Пло-ох гаврю, — он виновато
указал рукой себе на рот. — Иди с’мной. Ста-арста р’скжет.
Я мысленно выругался. Зашел, называется, купить мяса.
— Как звать-то тебя хоть? — спросил я без особой охоты.
— Ыхка, — еще сильнее осклабился нелюдь.
— Ну веди, Ыхка.
Дорога не заняла много времени. Дом старосты — большой, в
полтора этажа, — стоял на краю округлого пятна ничем не занятой
земли метров двадцати в диаметре, что должно быть служило местным
чем-то вроде площади. Вопреки ожиданиям, окна не были закрыты
ставнями, а из-за неплотно прикрытой двери доносились приглушенные
голоса.
Поднявшись на широкое дощатое крыльцо, я пропустил вперед
возбужденного Ыхку и шагнул следом в распахнутую дверь.
— Эгер! — торжественно объявил мой провожатый.
Разговоры мгновенно прервались и на меня воззрились шесть пар
глаз.
Я уставился в ответ, с некоторым усилием удерживая руки подальше
от оружия. Наросты, деформации, чужеродные придатки… Нелюди. Лишь
двое из присутствующих не имели видимых дефектов, впрочем, я
подозревал, что их уродства просто скрыты под одеждой. Все шестеро
расположились за широким столом, в беспорядке уставленном грязной
посудой. Столешницу усеивали крошки и свежие пятна. Мрак в
помещении разгонял ярко светящийся шарик, подвешенный за цепочку к
потолочной балке.
— Богато живете, — сказал я просто, чтобы прервать затянувшееся
молчание и кивком указал на магический светильник.
— Луны Провозвестные… — выдохнул косматый мужик с чешуей на
щеках и вертикальными зрачками, обеими руками творя в воздухе
священные круги.
— Уймись, святоша, — устало бросил ему сидевший напротив бородач
с иссиня-черными волосами.
— “Чистым” легко говорить…
— Я сказал, уймись! — повысил голос бородатый и перевел на меня
хмурый взгляд. — Егерь?