— И что продаете? — поинтересовался я, отхлебывая из кружки.
Пузырьки закололи небо, во рту разлилась кислота с оттенком ржаной
корки. Явно чувствовался градус, хоть и совсем небольшой.
Странное сочетание.
— Да всякое, — ответил староста и добавил с плохо скрываемой
гордостью: — В основном железо да кожа, но вообще у нас тут разные
мастера живут. Огородами не прокормишься, не растет толком ни хрена
— холодно и света мало. Вот и выучились кто чему. Продаем
помаленьку, на еду хватает, да еще прибыток остается. Только есть
теперь все равно нечего.
— Это как так? — поинтересовался я.
— А сгнило все, — буркнул доселе молчавший низенький человечек с
раздутой головой. Алмерис недовольно покосился на него, но
промолчал.
— То есть, сгнило?
— То и есть, — подтвердил Алмерис. — Буквально взяло — и сгнило.
Не все, конечно, и не за один раз. Тут вино скисло, там картошка
заплесневела… Обычное дело вроде как, еда иногда у всех пропадает.
Только у нас не иногда — ведрами харчи выбрасываем. Испекла хозяйка
пирог с утра, накрыла полотенцем. В обед снимает — плесень
одна.
— У меня сегодня курица тухлое яйцо снесла, — снова подал голос
большеголовый. — Хотел выпить тепленькое на завтрак. Выпил, мать
твою…
Я нахмурился. Не так уж много могло быть объяснений у массовой
порчи продуктов. И почти все они мне не нравились.
— Ну так что, егерь, поможешь нам? — вывел меня из задумчивости
голос старосты. — Явно же тварь какая пакостит, стало быть, по
твоей части дело.
— Еду испорченную куда деваете? — спросил я вместо ответа.
— Так… — растерялся староста. На помощь ему неожиданно пришел
Самлас:
— Сначала кто куда, но я велел за деревню сносить, в одну кучу.
Оно так и удобнее, и запаха меньше. Хочешь посмотреть?
— Хочу, — я в один глоток допил квас и поднялся из-за стола. —
Кто проводит?
— Йыа!
Я посмотрел на стоявшего все это время в уголке Ыхку. Тот
продолжал лыбиться своим жутким ртом и вразнобой моргал всеми тремя
глазами.
Я кивнул:
— Ну ты, так ты. Пошли.
— Я тоже пойду, — заявил, поднимаясь, большеголовый. Росточку он
оказался едва мне по подбородок. — Мало ли чего пояснить надо
будет. От Ыхки много не добьешься.
Ыхка виновато потупился, не переставая улыбаться.
Я пожал плечами. Так даже лучше.
Пока я был в доме старосты, успело окончательно стемнеть. Небо
на севере и юге еще слабо светилось у самого горизонта, но прямо
над головой расцвела звездами настоящая ночь. Зрелище было
совершенно нереальным, будто кто-то протер в полотне небосклона
огромную дырку. Ярко сияли обе луны, света было столько, что мне
даже не пришлось прояснять зрение — окружающее различалось так же
четко, как днем.