Я цокаю языком. Барс неисправим. Ему и
жениться не надо. Сам себя за двоих любить будет.
— Премудрая! — Стук дубинкой по
решетке, и дежурный протягивает мне трубку стационарного телефона.
— Тебя.
Сглатываю от волнения и под взглядами
сокамерниц тихонько отвечаю:
— Алло.
— Василиса, — напряженно произносит
Цукерман.
— Лекс! — выдыхаю как можно громче.
Пусть Барс услышит. Пусть все услышат, что я не вру!
— Что это за ночные звонки из полиции?
— тут же приземляет меня Цукерман. — Почему они мне докладывают о
твоем задержании? Я так полагаю, с тобой твоего квартиранта
взяли?
— Лекс, я…
— Слушай, Василиса, мы с тобой классно
провели время. Но мы из разных миров, понимаешь? Не звони мне
больше. Не создавай мне проблем. Забудь, окей?
В глазах поднимается уровень влаги,
когда вслед за его грубыми словами слышатся протяжные гудки.
Пик-пик-пик…
Я возвращаю трубку дежурному и,
прикрыв глаза, затылком прижимаюсь к стене.
— И где визг радости? — подливает
масло в огонь Барс. — Спрыгнул жених?
— Он мне предложение сделал, —
произношу голосом на грани срыва.
— Пойти на хрен? — угадывает мой друг,
разворошив во мне улей пчел.
— А что ты там про действенный способ
околдовать добра молодца говорил? Предложение еще в
силе?
— Пинкодик, — котярой урчит Барс, —
все мои грязненькие предложения не имеют срока давности.
— Тогда помоги мне заставить его
пожалеть о своих словах!
— Черт… Твой настрой повышает градус
моей неадекватности. — Он шуршаще потирает ладони. — Чую, мы с
тобой вволю повеселимся.
Только в десять утра кое-кто из наших
общих родственников соизволил вытащить нас с Пинкодиком из
обезьянника. Мой кузен и по совместительству ее зять — Демьян, или
Борзый по прилипшей к нему еще в детстве кликухе.
— Тут распишись, — тыкает меня
дежурный в лист бумаги.
— Нет ничего печальнее на свете, чем
фотка вот в такой анкете, — наговариваю, ставя закорючку, и получаю
пакет со своими вещами.
Вытрясаю на стойку нательный крестик,
браслеты, наручные часы, смартфон, перстни с печаткой и серьгу —
маленькое колечко, которое меня тоже заставили снять при
оформлении.
— Ты как новогодняя елка, — зудит
Борзый, исподлобья наблюдая за тем, как я надеваю все это на себя.
— А с тобой-то что? — Он переводит взгляд на чумазую свояченицу,
крепко обнимающую грязный рюкзак с колдовским добром.