Екатерина ушла, а Генрих остался в
беседке, чтобы еще раз продумать, что и как говорить отцу. Он
закурил, но тут же с досадой загасил сигару — давно пора оставить
эту вредную привычку! Смутные сомнения шевелились где-то в дальних
закоулках его ледяной души. Стоит ли вообще все это затевать? Ради
чего столько усилий?
Может, просто сказать отцу, что он
никогда не женится на Эвелине. И будь что будет. Даже если отец
выгонит его из дома и лишит наследства, нищим он все равно не
станет. Будет меньше появляться в свете. Возможно, Полина его
бросит. Но все это вполне можно пережить.
С другой стороны, менять привычный
образ жизни Генриху очень не хотелось. Все-таки Полина чертовски
хороша, второй такой нет… И без балов и театров тоже сделается
тоскливо. Нельзя же все время только работать.
Фон Берг снова задумчиво прошелся по
беседке и сорвал крупный цветок махрового шиповника, обвившего
мраморную колонну. Вдохнул его сладковатый аромат и почему-то
подумал о Екатерине.
Наивная девушка, которая должна стать
орудием в его эгоистичном замысле. Он использует ее и заплатит ей,
как платят продажным женщинам. И не важно, какие услуги они
оказывают. В этом было что-то неправильное, подлое и мелкое. Но он
решительно отогнал от себя мысли, которые могли остановить его и
помещать в выполнении задуманного плана.
Генрих смял цветок и рассыпал
лепестки. Они дождем упали к его ногам, и их вид вызвал в нем
странное легкое сожаление.
Да-а, можно легко морочить голову
даме или девице, пылко объясняясь ей в любви. Нетрудно сказать: «Вы
прелестны, как утренняя роза! Кстати, у меня в спальне висит
прекрасное полотно неизвестного живописца "Амур, собирающий розы в
саду короля Генриха Французского для Дианы де Пуатье". Не желаете
взглянуть?» Все просто и понятно, он — Генрих — безумно влюблен, а
дама может сама решать, хочет она стать на некоторое время Дианой
де Пуатье или нет. «Да» — отлично, все довольны. «Нет» — ну, воля
ваша.
Но объяснить отцу искренность своих
чувств, убедить в том, что любовь его сына и Екатерины взаимна и
чиста — поистине непростая задача. Генрих влюблялся не раз и не
два. Он увлекался, но надолго этого состояния не хватало.
От него начинали требовать
невозможного — либо предложения руки и сердца, либо верности навек
и постоянных клятв в своей преданности, если дама уже была замужем.
И то и другое было для Генриха неприемлемо. Надо отдать должное:
молодой аристократ никогда не обманывал своих возлюбленных — кроме
денег он ничего им не обещал и не изменял, пока они были
вместе.