Эти первые дни в Академии я потом еще не раз вспоминала. Как мне
было страшно и грустно, как меня штормило от надежды на то, что все
будет хорошо, до полного отчаяния. Теперь я точно знаю, если не
сдаваться и продолжать идти вперед хотя бы крошечными шагами, то
рано или поздно все наладится. В моем случае — поздно. Но самым
страшным, как я теперь понимаю, было пережить эти два дня, потому я
их и запомнила в таких подробностях.
Следующий день — третий день в Академии — встретил меня туманным
холодным рассветом, так что я даже надела накидку, отправляясь в
учебный корпус. Рядом со мной на занятия спешили мои однокурсники —
туман скрадывал шаги, и казалось, что меня сопровождают тени.
Вернее, это я была тенью, потому что они шли парочками и группами,
а я одна.
Первое занятие в этом году сделали общим для всех стихийников.
Нас разместили в большой аудитории для вводной лекции. На партах
уже лежали комплекты учебников и листы для записи. Я присела с
краю, стараясь не привлекать к себе внимания, но после того, как
Вика наказали, другие больше не осмеливались открыто задирать меня.
Да еще в присутствии преподавателя.
Преподаватель — Лоерран Мен — маленький старичок в синей мантии,
выдававшей в нем водника, начал рассказывать то, что каждый
стихийник и так знал с рождения, — особенности проявления каждой
магии. Как я ни была настроена на учебу, но тут заскучала и начала
бездумно рисовать на листе бумаги узоры. Увлеклась и даже не сразу
поняла, почему стало так тихо, и почему все смотрят на меня.
Некоторые открыто, другие исподтишка. Но тут услышала тихий голос
нашего лектора и все поняла.
— Иногда у детей, родившихся в самых древних и сильных
магических семьях, дар не проявляется. Редко бывает так, что он
просто дремлет, но в таких случаях он все же может развиться в
экстремальных ситуациях. Обычно это случается до подросткового
возраста. После наступления подросткового возраста шансов на
обретения дара почти нет. В нашем обществе, к сожалению, бытует
предвзятое отношение к таким стихийникам. Их называют пустышками и
бездарниками. Их презирают и боятся. Но мы ведь с вами, друзья мои,
не такие примитивные, правда? Мы ведь не будем унижать человека
только лишь за то, что ему не посчастливилось родиться таким, как
мы?
— Нет… — нестройно ответили студенты, потому что именно этого
ответа от них ждали.