Завидев её входящей в овеянный сладковатыми благовониями
перистиль, Петроний Максимус поспешил изобразить величавый восторг
и на какой-то миг застыл в учтивейшем полупоклоне.
– Радуюсь вашему светлому лику, августейшая госпожа, – произнес
он, слегка подавшись вперед, словно хотел нашептать приветствие на
ухо, но Галла Плакидия не дала ему договорить.
– Радуетесь настолько, что позабыли о правилах, принятых в этих
благословенных стенах? – проговорила она строгим тоном. – Думаю, вы
не хуже меня понимаете, что император Валентиниан не достаточно
возмужал для самостоятельного управления Империей. И, пока не
достигнет совершеннолетия, между ним и кем бы то ни было другим
находится его регент. То есть я. Поэтому впредь рекомендую
разговаривать с императором только в моем присутствии, чтобы не
навлечь на себя неприятности.
– Ах, прошу простить меня за излишнее рвение, – немедленно
рассыпался в извинениях Петроний Максимус. – Дело было
наисрочнейшее. Требовалось негласное разрешение на арест
преступников, виновных в убийстве Констанция Феликса.
Слава префекта грянули, словно гром среди ясного неба, вернее,
даже гром среди ясного неба не произвел бы столь сильного
впечатления.
– Вы поймали… преступников? – поразилась августа.
– К сожалению, не успели, – ответил Петроний Максимус. – Даже
небольшого промедления оказалось достаточно, чтобы негодяи сумели
скрыться.
– Почему же вы не схватили их сразу, безо всякого
промедления?
– Не имели таких полномочий. Среди них были букелларии магистра
армии.
– Аэция? – обомлела августа.
– Именно так. И, возможно, он сам. Жена Констанция Феликса
рассказала о тех, кто на них напал. Бедняжка еще дышала, когда её
обнаружила городская стража…
– Погодите. Но как это может быть? Нападавших видели возле дома
Констанция Феликса. Они были в масках. Как же ей удалось их
узнать?
– Сие мне неведомо, – развел руками Петроний Максимус. –
Вероятно, по каким-то особым приметам. По татуировке, по голосу, по
манере себя вести. Как только мне стало известно о происшествии, я
немедленно отправился во дворец, однако меня заверили, что вы уже
спите. И тогда я обратился за разрешением на арест к императору,
застав его за вечерней игрой на лютне. Думаю, император не утаил от
вас, что в интересах расследования я убеждал его сохранять
молчание.