Старуха так глянула на Катерину, что та безропотно забралась
обратно на кровать. А сама тем временем достала глиняную чашку,
налила в неё воды, травы какой-то насыпала, протянула гостье.
— Пей, это хорошо восстанавливает силы.
И снова вода была не горячая, но — комфортной температуры, хоть
и взяла её Мэгвин из той же бочки, что стояла в углу у холодной
стены. На вкус питьё оказалось горьковатым, но терпимым.
Мэгвин же тем временем доставала из сундука хлеб, сыр и что-то
ещё. И резала яблоки — суровым ножом, что висел в кожаных ножнах у
неё на поясе. Выложила всё это на тарелку и поставила рядом с
Катериной на кровать.
— Ешь. И спрашивай, разрешаю. Обещаю ответить честно.
Хлеб был какой-то сероватый, на вкус — будто не из пшеничной
муки, а какой-то ещё. С отрубями? Со злаками? Сыр — овечий,
вкусный. Мясо — вяленое, нарезанное тонкими полосками. Яблоки —
сочные и сладкие, какой-то неведомый Катерине сорт, таких вкусных
яблок она отродясь не ела — ни в молодости, пока ещё был Советский
Союз, ни в зрелости, когда фрукты стали привозить со всего мира
даже в их глубинку.
Стоило только начать — и Катерина поняла, что изрядно
проголодалась. Правильно, сколько она уже не ела-то? Надо поесть. И
нечего болтать, пока ест, потом поговорят. Тем более что хозяйка
тоже ела. Отрезала своим огромным ножом маленькие кусочки и
отправляла в рот, а оставшиеся зубы у неё были небольшими и
аккуратными. Вилки у неё нет, что ли, зачем руками-то хватать?
Управившись с трапезой, Мэгвин смахнула крошки в тряпицу и за
порог, и какие-то птицы с жёлтыми и красными грудками тут же
прилетели и стали клевать те крошки. Мэгвин улыбнулась, что-то
сказала — Катерина не разобрала, — взяла оставшийся кусочек хлеба и
раскрошила им с улыбкой, произнося нараспев какие-то непонятные
слова.
А потом закрыла дверь и уселась напротив Катерины.
— Ну что, спрашивай теперь.
Катерина уже собралась, даже рот раскрыла, но в дверь домика
застучали — да как сильно и громко, очевидно — мужская рука.
— Кого там ещё принесло, — пробормотала Мэгвин и пошла
открывать.
— Мэг, открой! Это я! Открой, я знаю, что ты там! Следы на снегу
вижу! И птицы твои тут! — раздался снаружи молодой мужской
голос.
Она открыла дверь — но не нараспашку, а только выглянула.
— Ну?
— Как оно, Мэг? Удалось?
— Я ещё вчера сказала, что удалось. Слаба она, встать пока не
может. Одежду принёс?