Первое, на что сразу обратила внимание, когда вошла в кабинет:
не пахло алкоголем, лишь легкий аромат сигаретного дыма. Стараясь
тихо ступать по ковру, я подошла к письменному столу. Утренняя
газета, грязная кружка, пепельница — вот все, что я увидела.
Уговорила себя посмотреть ящики, от каждого шороха замирала,
прислушивалась, прежде чем снова продолжала поиски.
Ничего интересного в ящиках не было: тупые перья для письма,
чернильницы, толстая книга домашнего учета. Вот ее надо будет
почитать при свете дня и хорошенько все проверить. Как-то мама
показывала мне расчеты, правда, я слушала одним ухом, потому что
рвалась на улицу. Я вообще не любила учиться, легкомысленно
относилась ко многим вещам, в голове были одни лишь танцы да
кавалеры.
Ничего не обнаружив, поджала губы, раздумывая, где бы еще
глянуть, и вспомнила. Сейф. Он был спрятан над камином за
зеркалом.
Сердце бешено стучало в груди, пока вспоминала, куда надо
нажать, чтобы подобраться к железному ящику. Пароль врезался в
память, мама заставила выучить. Щелкнул замок, и я осознала, что
просто перестала дышать, пока крутила колесики с цифрами.
Подняла выше фонарь, чтобы получше было видно содержимое. Несколько
бумаг аккуратно лежало в одной папке. Деньги также имелись, причем
немало.
— Негодяй! Мерзавец! — зашипела я. Отчим мог спокойно продолжать
оплачивать мое содержание в монастыре на верхних этажах. — Жадная
скотина.
Не выдержала и выразилась еще крепче, любимым
ругательством.
— Чтоб мне сблевать ядовитой медузой!
В детстве мы часто бегали в порт, а после повторяли словечки
матросов, стоя на холме и глядя на синее море. Мама ужаснулась бы,
услышав...
В сердце снова кольнуло, будто кто-то быстро проткнул его шилом.
Сжав зубы, я взяла папку и вернулась к столу. Заключение о смерти
лежало сверху. Дрожащими пальцами поднесла его к свету и начала
читать, совершенно ничего не понимая. Термины врачей лишь еще
больше запутывали латинскими названиями, я уловила одно: у мамы
была болезнь, связанная с кровью.
Единственный, кто мне мог все объяснить, это друг детства —
Крис. Вернее, его отец, он был нашим семейным доктором. Что ж,
значит, завтра... Взглянула в окно: на небе светлело и звезды
медленно таяли в солнечных лучах. Сегодня отправлюсь к флерону
Феммету.
Следующий документ начинался со слова: «Договор», и чем дальше я
читала, тем сильнее приходила в ужас.