Через три дня я сильно заболела и, если бы не Фанни, не плыла бы
сейчас на корабле домой.
Заставлять прислуживать кому-либо на верхних этажах меня больше
не пытались, но стали отправлять в поля. Благодаря монахине Саре
вечерами я проводила время в любимом месте, лаборатории, и
создавала зелья. Так появился крем для рук, он отбеливал кожу и
делал ее мягкой. Фанни я подарила первой свое изобретение, потом
Саре, а после... образовалась очередь, и я не растерялась, стала
продавать. У меня появилась цель: накопить денег, купить билет до
родного города и уехать из монастыря.
Билет на корабль стоил недешево да еще нужно было приобрести еды
в дорогу и так, чтобы хоть какие-то монетки бренчали в
кошельке.
Фанни, когда узнала о моей мечте, попросилась со мной, и я стала
копить на два билета.
В день моего восемнадцатилетия, в первый день осени, пришло
сухое письмо от отчима. Мама была при смерти. Мне предлагалось
оставаться в монастыре и молиться за ее душу. В этот же день я
купила два билета на корабль до города, еду мы с Фанни стащили с
кухни. Добрая сестра Сара поделилась частью ингредиентами для зелий
и толстой книжкой с формулами, чтобы я могла дальше обучаться.
— Это твоя магия, Миранда, и необходимо ее развивать.
«А еще я смогу спокойно зарабатывать», — мелькнула мысль в
голове. Монеты в кошельке, спрятанном в корсаже, приятно грели
душу. Я ощущала себя взрослой и самостоятельной флер.
Рано утром Фанни и я покинули ненавистный монастырь. Навсегда.
Это было огромное счастье — стоять на палубе, вдыхать соленый
воздух, ощущать брызги воды на лице.
— Как красиво! — Фанни сложила перед собой руки, и мы вместе
наслаждались рассветом над спокойным морем. Казалось, все случилось
так давно, а не несколько часов назад.
Сейчас, когда я смотрела на открытый гроб и сжимала до боли
кулаки, внутри расползался холод. Мы с Фанни едва успели на
похороны, гроб уже увезли на кладбище и пришлось нанять извозчика.
Хорошо, старая повариха Полли узнала меня и все рассказала.
Народу оказалось много, и люди расступались передо мной,
узнавая. Саймон со скорбным лицом стоял у могилы и говорил речь о
любимой жене, как он будет страдать после ее ухода и как жаль, что
дочь не смогла навестить мать.
— Это решение Миранды, и я не стану ее осуждать, — вздохнул
лицемер. За год он нисколько не изменился. Невысокий, крепкого
телосложения, без единого волоса на голове и в очках. Отчим
производил первое впечатление приятного, интеллигентного мужчины.
Видимо, на это купилась моя мать.