Гимназия оказалась чем-то вроде пункта призыва, а этайры, как
всегда – самыми крайними.
Или, возможно, самыми везучими. Когда мы с одноклассниками
встретились на перемене за столиком, оказалось, что все, кто
остались (а осталось из семнадцати человек девять, включая меня),
как один, рвались в бой. Парни твёрдо вознамерились получить
разрешение родителей и завтра же записаться добровольцами.
Даже Зоя, когда мы встретились после собрания, выразила желание
пойти воевать с Птолемеями, но она-то знала, что отец её ни за что
не отпустит, поэтому даже не надеялась попасть в отряд эфебов.
Я тоже не собирался отсиживаться. И деньги тут играли самую
малую роль, хотя раньше воевал лишь ради них. Я сам удивлялся тем
переменам, которые произошли в моём сознании. Ведь когда у тебя в
руках огромное состояние, а условия жизни такие, каким только
позавидовать можно, взгляд на многие вещи меняется. Те гроши, ради
которых прежде ты рисковал собственной задницей, перестают иметь
хоть какую-то ценность.
Теперь для меня другое было в приоритете – свобода и жизнь. За
последние месяцы я понял, кто такие Птолемеи и какие порядки они,
придя к власти, собираются насадить, и хорошо знал, чем они
промышляют и каким подонкам покровительствуют. По поводу других
кланов я тоже не питал иллюзий. Всем, кто получает власть, рано или
поздно приходится запачкать руки – это было моё глубокое убеждение
ещё из прошлой жизни. Но одно дело – твой клан, другое – чужой,
который начнёт нам устанавливать собственные порядки и диктовать
свою волю. Просто зло брало, когда об этом думал.
Но главным было даже не это. Однажды Птолемеи уже пытались меня
убить, а значит, если эти скоты придут власти, если моя семья и мой
клан прогнутся под них, мне не придётся спать спокойно в
собственном доме. Я окажусь одним из первых, над кем Птолемеи
учинят расправу, только теперь официально. И чтобы этого не
случилось, я должен был драться.
У меня имелись боевой опыт и сила побольше, чем у многих. Будь я
прежним Костей Златоустовым, который ничего не знает и ничего не
умеет, пожалуй, действительно стоило бы отсидеться, но учитывая все
обстоятельства, мне просто непозволительно было торчать за партой,
как последний школьник, когда моя родня бьётся на смерть с
захватчиками. Пришло даже ощущение какой-то общности что ли... хотя
возможно, оно осталось от прежнего владельца данного тела, как и
некоторые другие эмоции.