Бьярки улыбался, и Гнеда не могла понять, дразнит ли он её или
говорит взаправду. Юноша вышел из тени на солнце, и в глазах его
заскакали мелкие озорные искры, а разворошённые ветром пряди
тронуло золотом. Его спутник, сощурившись от яркого света, казался
ещё бледнее и мрачнее подле него.
Гнеда была рада, что неловкий разговор окончен. Нелюбезность
одного и чрезмерная весёлость другого вызывали смутную досаду. Она
пошла своей дорогой и уже собиралась подобрать понёву, чтобы
переходить реку, когда до неё донёсся крик:
– Погоди!
Гнеда обернулась и удивлённо взметнула брови – к ней спешил
Бьярки. Слегка сбившимся от бега голосом он выдохнул, обнажив в
улыбке ровные зубы:
– Подол замочишь.
В тот же миг его лицо оказалось так близко, что она смогла
разглядеть бледные веснушки на желтоватой коже и синие крапинки,
разбегавшиеся от зениц. Глаза Бьярки были ясно-голубые, как небо в
первый осенний день. Одним уверенным движением он подхватил её на
руки, под коленки, как ребёнка, и понёс через брод. Гнеда успела
лишь сделать глубокий сдавленный вдох. Она была слишком ошеломлена,
чтобы сопротивляться. Дабы удержать равновесие, девушке пришлось
опереться о плечо Бьярки, на что тот довольно улыбнулся.
Даже через суровое шерстяное сукно рубашки Гнеда чувствовала
тепло, исходившее от его тела. Выбившаяся из косы прядь коснулась
лица юноши, но он словно не заметил этого.
Вода размеренно журчала под его ногами, когда он шёл, спокойно и
неторопливо преодолевая сопротивление волны. На середине потока
Бьярки оступился, и пока юноша крепче перехватывал её, Гнеда на
короткое мгновение ощутила на своей шее его дыхание. Он пах чем-то
сладковатым. Травой, ночью, проведённой в лесу, здоровым мужским
потом, лошадью и костром. И ещё чем-то знакомым и в то же время
неуловимым.
Когда он осторожно поставил девушку на ноги на берегу, она чуть
пошатнулась, опьянённая и смущённая его близостью. Бьярки угадал
это. Он мягко засмеялся и негромко спросил:
– Отблагодаришь?
Гнеда непонимающе вскинула на него глаза.
– Угостишь ягодкой? – Он задержался взглядом на её
губах, потом его взор скользнул к лукошку, которое Гнеда прижимала
к животу, а в уголках смеющихся глаз пролегли мелкие морщинки.
Она вспыхнула и, развернувшись, быстро зашагала по тропинке.
– Ну, хоть поцелуй тогда! Смотри, должна будешь! –
крикнул он ей вслед и беззлобно рассмеялся уже во весь голос.