По всей деревне стоял смолистый запах дыма, всюду топили бани
для стариков и больных и тех, кто не отважится сегодня окунуться в
прохладу реки.
Твердята запретила девушкам даже думать о работе, и сама
отправилась в уединённое место мыть по древнему обычаю хлебную
дежу, не выносившуюся из избы с прошлого Солнцеворота.
Гнеда с Пчёлкой и её подругами выбрали для купания окунёвый
омут, прогревавшийся даже в прохладное лето. По пути они едва
отбились от ватаги юношей, подстерегавших их с ушатами мутной
илистой жижи.
Наплескавшись вдоволь в бурой искристой воде, девушки ушли в лес
завивать венки. С песнями они понемногу разбредались в разные
стороны, у каждой на уме были свои мысли и чаяния, у каждой – свои
заветные травы и приметы.
Гнеда, повинившись перед берёзой, сорвала несколько молодых
ветвей в основание венка. Затем она отправилась на гряду недалеко
от берега. Там она выискивала глазами пурпурные цветки чабреца,
запах которого будет ещё долго оставаться в волосах. Девушка
добавила к своему сбору розоватые капельки медвежьего ушка,
окружённые перьями кожистых листьев. На опушке она обнаружила
поляну, целиком заросшую аметистово-жёлтыми цветками
брата-с-сестрой, без которых не обойдётся убранство ни одной
девушки в нынешнюю ночь.
Последней была горечавка. Гнеда загадала, что вплетёт её в свой
венок, ещё с вечера, но никак не могла найти её теперь. Она почти
отчаялась, когда вдруг среди камней увидела то, что искала –
нежно-лазоревые цветы с тёмно-синими крапинками в сердцевине.
Наконец, венки были увиты, а приготовления к гуляниям завершены.
Все, от мала до велика, собрались на пригорке у реки к общей
трапезе. В деревню пожаловали и гости из соседних сёл, народу
набралось так много, что Гнеда в сутолоке едва не потеряла Пчёлку.
Но молодым было не до яств. Девушки вскоре завели хоровод, юноши
заиграли на струнах и жалейках, зазвучали песни.
Гнеда шла на косогор с замирающим сердцем. Она боялась
признаться самой себе в том, что ждала и страшилась увидеть Бьярки.
Когда он успел тронуть её душу настолько, что теперь ноги
подгибались об одной мысли о том, как она встретит его взор, как
вздрогнет, если он снова коснётся неё? Чувствовала ли она это
взаправду, или от духа волшебства и вседозволенности,
пронизывающего всё вокруг в тот вечер, на неё нашёл морок? Гнеда
никогда не бывала пьяна, но, должно быть, именно так ощущал себя
человек во хмелю. Всё кружится перед глазами, хочется бежать и
петь, и сердце бешено стучит, готовое разорваться от необъёмного
счастья.