Он ткнул пальцем в центр Лабиринта Ночи. Ему показалось, или на
фотографии, сделанной из космоса, здесь действительно что-то
темнеется? Едва только хотел включить увеличение, как в его каморку
ворвался Андрей, русский учёный:
– Профессор! Это ужасно!
– В чём дело, Андрей?
– Только что с Земли пришло сообщение – иранские смертники
взорвали космодром мыса Канаверал! Теперь нас могут снабжать только
из Плесецка!
– Боже… Мы же умрём! Хотя… Хотя… Смотрите, Андрей!
Он вновь открыл файл и показал то, что ему удалось найти.
Русский замер, потом вдруг полоснул Штейнглица острым взглядом:
– И что вы думаете делать, профессор?
– Прежде всего – сообщить на Землю.
– Кому?
– Что значит, кому? Естественно, в НАСА…
– НАСА больше нет, профессор… И Правительства России
тоже больше нет… Как и Вашингтона. Я не успел вам сказать –
террористы применили ядерное оружие. Одновременно с диверсией на
космодроме были взорваны атомные заряды в Вашингтоне и Москве.
Больше нет ни столиц, ни правительств. И с Плесецка нас никто
снабжать не будет. Просто некому отдать приказ запустить корабль…
Мы уже покойники. Кислорода у нас хватит на три недели. Наши
оранжереи смогут продлить этот срок ещё дня на четыре. Пусть –
месяц, если сядем на горную норму. Потому что корабль, который
должен был привезти кислород, взорвался в пути. Хакеры раскололи
код самоуничтожения. Продуктов у нас больше. Благо последним рейсом
их завезли как раз из расчёта на полгода. Вода? На две недели. И
всё. Потом – медленная смерть.
– Но, Андрей! Вы же не понимаете! Это уникальный случай! Мы
не одни во Вселенной!
– И что? КОМУ сейчас нужны пришельцы? Поймите, профессор,
внизу – хаос, паника – словом, настоящий ад на Земле. Люди пытаются
спастись из заражённых мест, их некому организовать, самая
настоящая анархия и безвластие! Сейчас нам необходимо прежде всего
одно: выжить! И ваша карта – это единственный шанс из миллиона! Да
что там миллиона – это как один атом в кубическом метре вещества!
Что-то ТАМ есть. Это бесспорно. Тут я с вами полностью согласен. Но
что? ТО, что спасёт нам жизнь? Или просто груда черепков, на
которые мы будем смотреть угасающим от недостатка воздуха взглядом?
ЧТО, профессор?
Штейнглиц задумался:
– Я не знаю, Андрей… Но я верю, что там – чудо! И оно
спасёт нас…
Русский махнул рукой: