В соседней комнате заплакала Настя, я
инстинктивно отвлеклась на её крик, всего на мгновение, тут же вернулась к
своей сказке, но за окном уже сыпала снегом знакомая зима и светились лишь
уличные фонари. Второй инстинкт, самосохранения от нотаций, сработал в
последнюю минуту, я едва успела юркнуть под одеяло, когда, успокоив младшую
дочь, мать зашла проверить болеющую старшую.
Утром я резко пошла на поправку, словно
тепло сказочного солнца прогнало надоевшую простуду. И уже через день:
– Дюша,
что я тебе сейчас расскажу!
Мысль поделиться своей волшебной тайной с
родителями в голову мне пришла. И ушла немедленно. Во-первых, тайнами не
делятся, во-вторых, тайнами не делятся ни с кем. Только с Дюшей. Ну, какие от
него тайны? И он всегда всё понимает. Стихами я тоже поделилась, сразу получив
порцию критики:
– Тоже
мне, додумалась! Приходи, потому что холодно. А будет тепло, пусть не приходит?
Переделывай.
Дюша не лез ничего исправлять и
«редактировать», он предлагал сделать это мне, и это не обижало, так было
правильно. И замечания были правильные. Переделала я быстро:
– Ты
всегда мне очень нужен. Или нам? Ты всегда нам очень нужен. Дюш, как лучше?
– Сама
думай. Ты его к себе зовёшь или ко всем?
Над этим вопросом я думала дольше, а за
выбранный вариант была названа красивым незнакомым словом «эгоистка».
Объяснение значения красоты слову убавило, но мой выбор не изменило.
В сказку Дюша поверил. Мы попробовали
заглянуть в неё вместе, но ничего не получилось. Как и предыдущие раз десять,
когда я пробовала сама. И потом много дней не получалось. И все эти дни я жила
надеждой, что смогу увидеть их ещё хотя бы раз. Дюша надежду поддерживал, она и
сама поддерживалась, потому что привычная жизнь стала какой-то не такой, что-то
в ней и во мне изменилось, а что – понять я не могла.
Второй раз окошко в волшебный мир открылось,
когда я сидела на подоконнике обиженная на весь окружающий мир за вопиющую
несправедливость и незаслуженный нагоняй от матери. Я его даже не отогревала
специально, просто отвернулась к стеклу, чтобы не видели, как плачу, вот и надышала
проталинку. Обида забылась, слёзы высохли, мне стало не до них. Там, в моей
сказке, Принц и Принцесса шли по берегу быстрой речки, и чудо-птиц парил над
ними.