Я уставился на него.
В мире есть плохо совместимые вещи. Например, молоко и немытые
огурцы. Или колхозный тип наподобие того, что стоял передо мной, и
слово “квест”.
От неожиданности я пробормотал:
– Ага, выкинуло...
Мужичок улыбнулся, продемонстрировав штук десять стальных зубов
и столько же желтых, прокуренных и кариозных. Больше зубов во рту
не обнаруживалось.
– Ну, ничего, не переживай, Олеська, шесть часов за тобой
остались, проиграешь их в следующий свой выходной. Детинец, как
говорится, гарантирует.
“Какой детинец?” – чуть не брякнул я и увидел на жилетке мужичка
прямоугольный кусок светлой ткани, на котором было вышито темными
нитками “Григорий Павлов, квест-зал”.
– Пойдем, – сказал Григорий Павлов, – я тебя запишу в журнал
досрочников, чтоб ты в следующий раз без проблем отыграл свое. На
следующей неделе Селиван дежурит, а он знаешь ведь, какой! Стерва в
мужском обличье! Не докажешь ему ничего без бумажки!
Он хихикнул и подмигнул. Я выдавил улыбку – пока старался ничем
не выдать, что вообще не в курсе, где я и что здесь забыл. Григорий
вел себя так, словно давно меня знает и относится хорошо, не стоит
с ним портить отношения. К тому же я был не в таком состоянии,
чтобы что-то внятно изрекать. Надеялся лишь, что Григорий сам
проговорится и хоть как-то намекнет на то, что вообще
происходит.
По всему выходило, что я пребывал здесь некоторое – возможно,
немалое – время и со многими перезнакомился. Во всяком случае, с
Григорием Павловым и стервой в мужском обличье по имени Селиван. А
потом забыл. То есть меня настигла амнезия. А я-то обрадовался, что
все помню! Похоже, что далеко не все.
Или это розыгрыш?
Григорий повернулся и вышел в длинный коридор с двумя рядами
дверей, плохо освещенный редкими лампами. Я поперся следом и увидел
за одной из открытых дверей точно такое же помещение, из которого
только что выбрался, с тремя камерами, столом и стулом.
Оказывается, здесь этих квест-камер полно! Григорий дотопал до
своего места дежурного – за невысокой деревянной стойкой скрывался
массивный стол и продавленное кресло. Дежурный с кряхтением уселся
и раскрыл еще один журнал, потолще того, что в комнате с камерами.
Взял толстую перьевую ручку, открутил крышку на заляпанном флаконе
с чернилами, обмакнул перо, начал со скрипом выводить строчки. И
стол, и стойка, и весь коридор в целом нуждались даже не в срочном
капитальном ремонте, а сносе. Все здание надо тупо разбирать по
кирпичам, пока оно не обрушилось само по себе...