— А, сэму... Из всех... они
послали... тебя?
— Больше никто не захотел, —
огрызнулась я.
Отвязав от себя одну верёвку,
закрепила конец вокруг пояса каганёнка и обхватила его сзади под
мышки.
— Можешь теперь отцепиться.
— Довериться... тебе? —
усмехнулся он и разжал пальцы.
— Тащите! — выкрикнула я, и нас
медленно потянуло вверх.
— Если выберемеся, признаю за тобой
превосходство, — буркнула я в ухо принцу. — Такая живучесть
достойна восхищения.
Но он не ответил, голова безвольно
откинулась назад, и мне сделалось нехорошо. Неужели меня выволокут
на вершину в обнимку с трупом?
— Тургэн... — сжала вокруг него руки
сильнее. — Тургэн!
Молчание. И из-за свиста ветра не
слышно, дышит ли. Коченеть вроде ещё не начал, но, может, это и не
происходит так быстро? Пока нас дотащили до верха, я успела
несколько раз ущипнуть его, легко пнуть ногой и даже, изогнувшись,
пощупать пульс. Но каганёнок не реагировал ни на какие внешние
раздражители, и пульса я не различила, поэтому, когда в мои плечи
вцепились руки Шоны, задыхаясь, выпалила:
— Мне кажется, он умер!
Охранники тотчас оттащили от меня
безвольное тело принца и уложили его на земле. Один из воинов
подержал ладонь возле его носа и с явным облегчением объявил:
— Принц жив! Но его нужно немедленно
доставить в Астай!
— Слава Богу... — выдохнула я.
— Ты сам как? — тихо спросил Шона,
помогая мне подняться.
— Нормально... — я глянула на
окровавленное лицо принца и невесело усмехнулась:
— А, по сравнению с ним, так вообще
хорошо. Как думаешь, он выживет?
— Он — может быть, ты — точно нет, —
к нам подошёл ухмыляющийся Очир. — Как только каган обо всём
узнает, ковра тебе не избежать, сэму!
— Убирайся! — замахнулся на него мой
защитник, и страшила поспешил ретироваться.
— Он ведь врёт? — посмотрела я на
Шону.
Тот только дёрнул желваками и
отвернулся.
— Шона! — я попыталась заглянуть ему
в лицо.
— В этот раз ты зашёл слишком далеко,
Марко, — глухо проговорил он и, избегая на меня смотреть,
направился к лошадям.
***
Обратная поездка была... нервной.
Каганёнок, заботливо уложенный на «носилки» из двух копий и пары
дээлов между ними, так и не пришёл в себя. То и дело поглядывая на
бледное лицо, я гадала, дотянет ли он до Астая, представляла гнев
кагана... и отворачивалась. Очир, воспользовавшись суматохой,
унёсся вперёд — заметила это на полпути к столице. И ничуть не
удивилась, что перед конюшей уже ждали не только каганёнка, но и
меня. Его — лекари, меня — стражники. Один поймал под узцы
недовольно заржавшего Хуяга и сурово бросил: