— Тебе жаль его? — вскинулась я. —
Больше, чем тех, кто погиб, защищая монастырь, который это животное
сравняло с землёй? Кстати, хочешь знать, как он прошёлся огнём и
мечом по улусам икиресов, насаживая на колья даже женщин и
детей?
— Это — война, Юй Лу, и война не
твоя.
— Но мастер Шуи, тьяньши и мастер
Пенгфей были моими учителями, Сяо Ци и остальные —
моими друзьями, а Вэй — моим гэгэ! И я не
собираюсь прощать того, кто виновен в их гибели!
— Мой старый учитель говорил: "Если
решил отомстить, сначала выкопай две могилы".
— У нас говорят: «Око за око, зуб за
зуб», — усмехнулась я.
Фа Хи только тихо вздохнул.
— Невероятно, ты ещё и защищаешь его!
— я яростно бухнула на столик пустой сосуд из-под золы.
Голова учителя повернулась, следуя за
моим движением.
— Теперь мой черёд обвинить в
глупости тебя, Юй Лу. До темника мне нет дела, но твои выходки
становятся всё более дерзкими. Если на тебя падёт хотя бы
подозрение...
— ...меня завернут в ковёр и прогонят
по нему табун лошадей, помню-помню, — махнула я рукой — эту жуткую
казнь практикуют наши новые "хозяева". — Но ты хорошо меня обучил,
и теперь самое время отточить умение "проходить сквозь стены".
— Юй Лу, — строго начал Фа Хи.
Но я, подойдя ближе, поклонилась,
сложив кисти рук, как мы делали в монастыре, и попросила:
— Пожалуйста, не пытайся остановить
меня, шифу. Я почти у цели — осталась всего неделя. Если он
переживёт назначенный мною день, я отступлю, обещаю.
Фа Хи снова вздохнул и, не произнеся
ни слова, бесшумно вышел из комнаты — я слышала только, как
открылась и снова закрылась дверь. А я, раздевшись, повалилась на
постель. Неделя обещала быть интересной не только из-за моей мести.
Завтра начинается многодневное празднование шестнадцатилетия принца
Тургэна: сначала охота, потом — состязания в стрельбе из лука и
грандиозный пир. Во всеобщей неразберихе воплотить мой план будет
легче... да и любопытно посмотреть, как здесь отмечают дни рождения
августейших особ. Моё четырнадцатилетие я "отпраздновала" скромно —
в кругу семьи. Фа Хи помог войти в медитативный транс, и я увидела
нашу гостиную, родителей, бабушек и дедушек, собравшихся за столом
— они тоже отмечали день моего рождения. Но надолго задержаться с
ними не получилось. Вид отца, разрыдавшегося при звуках моего
голоса, выбил меня из равновесия. Я резко "вернулась" обратно в
комнату каганского дворца, и, всхлипывая, повалилась лицом на
ковёр. Фа Хи запрещал частые "контакты" с родными — я реагировала
на них слишком эмоционально, и это могло разрушить защиту вокруг
моего духа. Но при мысли о родителях, я больше не испытывала былой
горечи — ведь теперь все, даже мой скептически настроенный папа,
знают, что я вернусь.