Горло першит, как будто я заболеваю. Надо сказать папе, чтоб он
все-таки купил воды или лимонада. Вот мы проходим мимо желтенькой
будочки с большими буквами: «К», «В», «А» и «С».
- Папа…
- Приедем домой и попьешь.
Он опять говорит про другой дом, а не про тот, где
мама.
- На Cтачки?
- Нет, сначала нужно на Военвед заехать.
Мне не хочется ехать ни на Стачки, ни на Военвед. Тогда я
повисаю на руке папы и притопываю ногами: - Пи-и-ить, папа, я
хочу-у пи-ить!
Он дергает руку, замахивается, я жду шлепка, и комок в груди
становится совсем уж колючим. Во рту кисло, солнце светит еще
ярче.
- Люди смотрят, - шипит папа. - Пошли!
Он тащит меня дальше. Мне уже не хочется плакать, ничего не
хочется, только спатки немного. Я зеваю и смотрю по сторонам, идут
дядьки и тетки. Почему никто не поможет и не отведет меня назад, к
маме?
Ладно, нужно идти, раз папа говорит. Только потом, когда мы
приедем на Стачки, я убегу. Мама так и говорила, совсем недавно:
«Подожди, пока он заснет, а потом выйди тихонько и садись на
троллейбус». Вот и все. Это просто.
Папа часто спит, и тогда от него плохо пахнет. Как будто кошками
и еще горьким лекарством. Он так спит, спит, а мне скучно, потому,
что сам я спать не хочу. Папа не разрешил мне взять человечков с
собой, так что они остаются дома, с мамой. Как они там, хорошие?
Ждут наверно, тоже.
Мы опять переходим дорогу. Ревут моторы, пролетают машины. Здесь
нет светофора, и зебры тоже нет, но мы все равно идем. Нас может
оштрафовать милиционер. Бабушка Тая мне говорила, что переходить
дорогу, где попало - нельзя.
Громко бибикает машина прямо на нас. В ухе щелкает, папа машет
водителю, кривя лицо. Водитель беззвучно шевелит губами за
стеклом.
- Мужчина! - говорит толстая тетенька на остановке. - Себя не
бережете, так с ребенком ведь!
Папа хмыкает и ничего не отвечает. Толстая тетенька продолжает
бормотать, показывая на отца сумкой. Рядом с ней стоит дядька. У
него серые волоски на щеках и подбородке, а одет он в клетчатую
рубашку. У меня тоже есть такая, только с большими клетками, очень
теплая, «зимняя».
Мы ждем автобус, а может, троллейбус. Долго стоим, и я от
нетерпения начинаю подпрыгивать на месте, переминаться с ноги на
ногу.
- Ты что, хочешь в туалет? - отец касается меня щекой. Она
шершавая и колючая, неприятно.