У меня никогда не было такого соперника. Ревновать бессмысленно.
Вряд ли фройлян Рифеншталь имеет шансы забраться к нему в постель.
Вождь нации не снисходит до плотских утех. Или просто не способен.
Я с каким-то извращённым удовольствием довожу до экстаза женщину,
что спит со мной, но думает о другом, ведущем за собой целую нацию,
а не только восторженную киношницу.
Она влюбилась в Гитлера, словно школьница в звезду
синематографа, во время съёмок «Триумфа воли». А когда кумир на
премьере преподнес ей букетик сирени, упала в обморок от избытка
чувств.
Меня это расстраивает. Понятно, что тысячи девиц боготворят
фюрера и мастурбируют у его фото. Но Лени, умная, образованная,
реалистично воспринимающая многие сомнительные стороны немецкой
жизни? И далеко не юная.
Она не в восторге от преследования неарийских наций. Сторонится
быдла, что прорвалось к власти в кильватере Адольфа. Ненавидит
Геббельса и некоторых других из верхушки Рейха. Но к безупречному
образу вождя не налипает грязь.
Невольно провожу параллели… Нет! В моей юности было не так. Мы
верили не только лично в товарища Сталина. Он – воплощение нашей
коммунистической мечты, продолжение дела Маркса и Ленина. Мы
обходились без мистического ореола, всяких валгалл-нибелунгов. До
Сталина были герои борьбы с царизмом, Гражданской войны. Кто перед
Гитлером, кого записать в историю НСДАП? Полудурка Хорста Весселя?!
Лени рассказала про него неприличный анекдот.
Наш с ней роман подходит к концу очень быстро, и отнюдь не из-за
вольнодумных высказываний, за которые я как честный офицер давно
должен был сдать её в Гестапо. Причину озвучивает дорогой дядюшка
Вальтер. Однажды в середине рабочего дня раздаётся вызов в кабинет
Отто Олендорфа, там они на пару с «родственником» закатывают меня в
асфальт. Удивительно, группенфюрер даже встал на защиту
подчинённого.
- Эта сучка Лени Рифеншталь тоже хороша. Граф, вы, очевидно,
осведомлены об истории с её прежним, гм, любовником, - Олендорф
явно собирался произнести более грубое слово. – Не знаете? Она
выбрала себе американского спортсмена, приглядела его на
Олимпийских играх.
- Чёрного? – изумляется дядя.
- Белого хотя бы. Но американца! Мы проводили целую
спецоперацию, чтобы женщина, вхожая к фюреру, не перепихивалась с
гражданином враждебной державы, - он оборачивается ко мне. –
Оберштурмфюрер! Вас это не извиняет. Попытайтесь думать головой, а
не…