Возвращаюсь в отель, предварительно содрав маскировку в
парадном. Сутки в столичном городе, пусть и на периферии Европы,
манят кучей удовольствий. В Берлине, где каждый сознательный член
НСДАП или просто сочувствующий охотно стучит «куда надо», даже
посещение обыкновенного дома терпимости чревато появлением записи в
личном деле – склонен к беспорядочным связям. Но меня не тянет на
развлечения. Какое-то восьмое чувство вопит «ахтунг» по поводу
грядущего мероприятия. Я вскакиваю с кровати, услужливо подпиравшей
расслабленное тело, и фланирую по Витошке, где завтра предстоит
обед с коллегами. Рекогносцировка не помешает. К тому же здесь
регулярно ошивается Элен, моё официальное задание.
София в начале мая прекрасна. Она куда более патриархальна,
нежели Берлин или Кёнигсберг, меньше трамваев и авто, зажиточные
горожане не брезгуют раскатывать в конных экипажах, хватает гужевых
извозчиков. Зато зелено, чисто, как-то уютно. Тёплый ветер треплет
балдахины уличных кафешек и чайных. Народ проще, приветливее. Да и
язык, до боли напоминающий русский, особенно вывески, порой
подталкивает к иллюзии, что я – дома, что я вернулся с холода…
Стоять! Не расслабляться! Я в чужой буржуазной стране. Я – враг
пославшему меня начальству из СД. Я – враг местному правительству,
поддерживающему белогвардейский РОВС. Сотрудники НКВД из советской
дипмиссии ещё не приняли меня за своего. София не должна притуплять
бдительность.
Поэтому меряю шагами бульвар Витоша и прилегающие улицы, будто
выполняю задание Абвера-2 по ликвидации объекта. Подходы, отходы,
резервные маршруты, схроны, наряды полиции. Паранойя? Успокаиваюсь
тем, что, даже если приготовления не понадобятся, эти действия
помогают поддерживать себя в форме, сохранять квалификацию.
Наверно, паранойя пустила слишком глубокие корни, потому что
невольно отмечаю пару мужчин в необычно тёплых для мая костюмах из
натуральной шерсти и фетровых шляпах, один в коричневом, другой в
тёмно-сером. Больше, чем одежда, их отличает выражение лиц. Сквозь
наигранное равнодушие пробивается настороженность взглядов.
Полиция, а плотные пиджаки маскируют оружие? Наши? Их физиономии
не похожи на рафинированные морды белогвардейщины.
Я сдаюсь на милость своей патологической подозрительности и не
являюсь на назначенное место встречи. Суровым мужчинам, ожидающим
меня там, чумазый отрок цыганской внешности приносит записку на
русском: «Жду в кафе на углу с Алабина».