Он разочарованно сверлит меня глазками, выпустив подбородок, и
за долготерпение я награждаю его ещё одной тирадой.
- Нет, вру! – делаю паузу, прокашливаюсь и продолжаю. – Двух, на
самом деле, видел. Одного придушил, второго пристрелил. А сколько
большевиков убили вы, герр гауптман?
На этом комедия заканчивается. Меня пихают обратно в машину. В
городок, название которого я не успел разглядеть на указателе, едем
втроём с фельдфебелем и водителем. Гауптман с неким Герхардом
остался развлекать Мюллера. Как и в первой поездке, в салоне авто
хранится гробовое молчание. Если думают, что на меня оно действует
угнетающе, то ошибаются. Я наслаждаюсь. Прекратились побои, прямо
сейчас не ожидается пуля в лоб… Вот оно счастье, по стандартам
Третьего Рейха – безграничное! Не хватает только билетов на финал
Олимпийских игр.
В каком-то шпионском романе была похожая сцена с имитацией
расстрела. Там человека ставили возле рва, втыкали револьвер в
висок. Сухо щёлкал курок по пустому барабану, потом контрразведка
радостно объявляла: проверка пройдена, вы – наш, добро пожаловать
на службу Его Величества! Абверовцы не уважают беллетристику. Они
не распахнули объятия. Больше не вижу ни одного из прежних
мучителей, сплошь новые лица. А песни те же. Расскажите про НКВД.
Чем действительно занимается ваш отец? Как в тюрьме поддерживали
связь с куратором ГБ? Зреет ли в молодёжной среде недовольство
партией Ленина-Сталина? Была ли ваша бабушка еврейкой?
- Где, вы говорили, прошли спецподготовку?
Допросная камера в тайной абверовской тюрьме трогательно
напоминает подвал в Казани. Аккуратнее крашены стены, побелен
потолок, пахнет какой-то дезинфекцией. Сути это не меняет.
- Говорил. В секции самбо общества «Динамо» и в тюремной
камере.
Обер-лейтенант с удовлетворением откидывается на стуле, опускает
недопитый чай на столешницу. Одинокая электрическая лампочка под
потолком заливает камеру пронзительным жёлтым светом, отчего тени
кажутся более резкими.
- Вот вы и прокололись, агент Теодор. Общество «Динамо» входит в
структуру НКВД.
- Да, герр обер-лейтенант!
Он неподдельно оживлён. Только верзила-ефрейтор непробиваемо
равнодушен, не радуется успеху начальства. Мой очередной мучитель
скинул китель и остался в белой рубахе, рукава закатаны до локтя.
Штаны держатся на подтяжках. Волосатые кулаки размером с арбуз,
правый обмотан полотенцем, чтоб не сбить костяшки о мои зубы.