— Да-а… невесело тебе было, — сказала
белокурая и маленькая девочка. — И больно, наверное, ужасно? А я
боль терпеть не умею, я сразу трястись начинаю и кричать. Меня за
это тётка Трясогузкой называла. Она очень больно мокрой тряпкой
меня лупила. «Плохо моешь, плохо вытираешь. После тебя одни лужи…».
И тряпкой меня или веником. А я забьюсь в угол и трясусь. Чужая я
была у тётки. У ней своих было пятеро ребятишек. Им, конечно, тоже
доставалось, но на мне все отыгрывались.
— А где же твои мамка и папка? —
спросил Дани.
— Мамка при родах умерла, а папка в
солдаты ушёл, — пожала плечами Трясогузка.
— И тебя тоже в трактир свели и
дядьке Чаркашу продали? — спросил Истик.
— Угу, — просто ответила та.
— А вы как сюда попали? — спросил
Истик у двух мальцов, сидевших вместе и внимательно смотревших на
ребят.
— Это Молчун и Хрипун. Они говорят
плохо. Вернее один вообще не говорит, а другой хрипит, — ответила
за них Найа.
— Понятно.
Деревянные колеса застучали по
булыжной мостовой. Ребятишки прильнули к своим смотровым щелям,
почувствовав смену обстановки за стенкой фургона. И правда, вокруг
были дома, и не такие небольшие, деревянные избы, а крепкие,
добротные, иногда попадались двухэтажные и даже каменные.
— Это город? — спросил Дани.
— Да, — ответила Найа.
— Я никогда не видел городов. Он
какой-то необычный, и народа здесь много, как у нас в деревне на
праздник какой или свадьбу, — продолжил восхищаться видом Дани.
— Здесь, наверное, всегда так, —
неуверенно сказала Найа.
Между тем фургон въехал во двор
какого-то здания, похожего на трактир, только с двумя этажами. Низ
у дома был каменный, а второй этаж — деревянный.
В фургон заглянул Чаркаш.
— Сидите пока здесь, — сказал он. —
Мне надо по делам зайти к одному человеку. Мы здесь ненадолго.
И он скрылся за дверями этого
строения.
— Интересно, какие дела у него могут
быть в городе? — спросил Тархом, не обращаясь ни к кому и глядя в
свою щель в обшивке фургона.
— Да мало ли что? Вдруг ему
захотелось пряник или вина? — сказала Найя. — Или ещё
чего-нибудь?
— Вряд ли, — с сомнением сказал
Истик. — Вино он и в трактире может купить, когда мы кушаем. Здесь
что-то другое.
— Может, еще кого-нибудь из ребятишек
покупать собрался? — выдвинула свою версию Трясогузка.
— Может и так, — сказал Истик.
Ребята замолчали и уставились в щели
на улицу. По улице ходили прохожие: ремесленники, крестьяне, иногда
стражники в красивой форме с мечами на поясе. Проезжали повозки и
телеги, но не так часто. Женщины с корзинами продуктов с рынка.
Всадники в парадных дорогих костюмах.