И почему я разозлилась? Знаю же, что мама считает единственно
верным полагаться на мужчину, причём любого, каким бы он ни был. А,
нет. Есть одно требование — благородное происхождение. Крепкому
купцу мама предпочтёт гуляку-мота-аристократа. К тому же в её
понимании я выхожу замуж не за Геранда, а в его семью, то есть под
опеку самого градоправителя. Хоть бы подумала, что именно
градоправитель нашего брака не допустит!
Впрочем, мэрия — не место для тяжёлого разговора, тем более —
главный зал. Мы поговорим дома. А пока…
Слева слышится многоголосое «а-ах».
Молодых людей на вечере не так много, танцующих молодых людей и
того меньше. В кадрили приняли участие всего восемь счастливиц.
Остальные девушки теснятся вдоль стены, обмахиваются надушенными
веерами, сплетничают, ждут.
И все они в едином порыве выдыхают в унисон. Я тоже поворачиваю
голову. И на миг забываю обо всём.
В зал по парадной лестнице неторопливо спускаются градоправитель
и вальяжный незнакомец с выражением скуки на холёном лице.
Незнакомец чуть выше среднего роста, худощав, молод, подтянут,
скупые выверенные движения выдают умелого воина. А ещё я издали
могу оценить и безупречно сидящий костюм-тройку, и совершенной
белизны шейный платок, заколотый овальной чёрной брошью. В нашей
глуши я ничего подобного никогда не видела. Однозначно, столица.
Тот самый лорд, который по слухам сбежал в нашу глушь из-за
скандала. И в честь прибытия которого градоправитель и устроил
танцевальный вечер.
— Говорят, только в этом месяце он убил десятерых, — громким
шёпотом сообщает одна из юных леди.
— Первая дуэль в четырнадцать, — мечтательно закатывает глаза её
пухлощёкая подружка.
— Ни единого поражения…
Я раздражённо дёрнула щекой. Нашли, кем восторгаться. Роковой
сердцеед, овеянный мрачной славой непревзойдённого убийцы,
наверняка не меньший мерзавец, чем сынок градоправителя.
— По две дуэли каждую неделю, — продолжают нагнетать
девушки.
Я не выдерживаю, фыркаю:
— Леди, вас послушать, сделать нехитрые расчёты, и получится,
что уважаемый лорд ещё года два назад всех мужчин-аристократов
вырезал подчистую.
Щебет, вздохи и ахи обрываются. Девушки смотрят на меня с
откровенным негодованием — я посмела усомниться в их новом кумире.
Хуже! Я посмела сказать, что блистательный образ кумира не больше,
чем раздутый пузырь, и ткнула в этот пузырь пальцем.