Между тем весна неминуемо приближалась. Трескучие морозы
отступили, метели из снежной пыли закончились, им на смену пришли
короткие влажные снегопады, когда из хлопьев можно лепить снежки.
Лохматый весёлый Матс обожал эту игру — мы бросали комки снега, и
он мчался стремглав, намереваясь схватить их, а после разочарованно
оглядывался на нас с обманутым видом, вилял хвостом, и всё
начиналось заново. Изредка к нашей игре присоединялись молодые
солдаты из Хранителей — юноши и девушки, но те всегда посматривали
на меня с недоверием, словно я была не живым человеком, а творением
некроманта. Мать Доннии и её верный охранник также не выказывали ко
мне тёплых чувств, но чего уж там — тепла мне и без того хватало с
головой.
У Гаэласа в библиотеке теперь царили порядок и чистота: все
экспонаты и книги были разобраны и аккуратно стояли на полках в
нишах, на стеллажах или были сложены в сундуки. В ларце на тяжёлом
дубовом столе были приготовлены портальные камни и все необходимые
эликсиры для путешествия в сумраке. Никаких других вещей из мира
живых некромант взять с собой не мог, но он и не был к ним сильно
привязан — я никогда не видела в его руках ни любимой статуэтки, ни
посоха или жезла, которые обычно любили маги людей, ни записной
книжки. Все свои наблюдения маг фиксировал в особом блокноте с
магическими застёжками, но всегда убирал его в ящик стола и, судя
по всему, не планировал брать с собой.
Мы по-прежнему засыпали и просыпались вместе, подолгу
разговаривали перед сном и обменивались ласковыми поцелуями, но на
всё это невесомой и невидимой паутинкой уже легла предстоящая
разлука. Вместо страсти между нами была теперь неизбывная печаль,
которую мы изо всех сил старались не расплескать друг на друга,
чтобы не погрузиться в бездну тёмного отчаяния. В эти дни мы уже не
были любовниками, но были кем-то вроде связанных общей тайной
заговорщиков. И нашей тайной была эта зима — зима, которую я унесу
в своём сердце на ту сторону Ничейного леса и буду хранить внутри
до самого конца.
Гаэлас позаботился о том, чтобы ко дню отъезда у меня была новая
одежда — раздобыл у Хранителей форменную тёплую мантию, рубашки и
брюки моего размера. Платья в пограничном замке носили только жрицы
Ньир, и Донния пыталась тоже сделать мне подарки, но ей было всего
четырнадцать, и узкие эльфийские платьица опасно трещали на моей
подросшей груди. Жрица заливисто смеялась, сравнивая наши прелести,
и утверждала, что по дороге в землю людей Солнечные стражи точно
подерутся за право сделать меня своей невестой.