— Это… точно? — прошептала я, понимая, что теперь, когда он
держит меня обеими руками, смогу пережить даже такую новость.
— Я ведь лекарь, если ты забыла, — тихо ответил он. — Внутри
тебя маленький огонёк новой жизни. И ты сама это можешь увидеть,
если захочешь.
— Как? — Я интуитивно положила руку на живот, который всё ещё
был таким же, как всегда, и осторожно погладила, пытаясь
прислушаться к ощущениям.
Эдвин положил сверху свою ладонь, и я почувствовала, как сквозь
мои пальцы струятся волны магической энергии, которую он направлял
внутрь меня.
— Вот так, а теперь постарайся дышать ровно и не
отвлекаться.
Его магия успокаивала. Я будто плыла в тёплых и ласковых волнах,
сотканных из света. Закрыла глаза и тихо дышала, как в глубоком
сне. Наверное, это и было подобие гипнотического сна, потому что
все недавние волнения вдруг улеглись внутри меня. Мысли стали
похожи на невесомые пушинки, которые кружились в золотых лучах
солнца, а ведь на самом деле была глухая и тёмная ночь. Нет,
конечно же, я не была прежней: во мне уже два месяца жила крошечная
девочка, и теперь внутренним взором я видела её совсем отчётливо.
Она словно светилась тонким лучиком незнакомой мне магии, и у неё,
подумать только, уже ясно различались голова, ручки и ножки,
маленькое тело. И сердце — как я могла не замечать, что во мне
бьются два сердца?
— Я слышу, — сказала я, не открывая глаз. — Даже вижу её,
кажется.
— Я тебя научу, ты ещё и не такое сможешь видеть. — Эдвин
осторожно убрал свою горячую ладонь и обнял меня, медленно
выдохнув. — От лекаря мало что может укрыться. Обо всех, кто здесь
находится, я знаю гораздо больше, чем они сами смогли бы
рассказать.
— Но как? — Я посмотрела на него, и он чуть улыбнулся.
— Живой организм — такая сложная система, что любое, даже самое
малое, воздействие оставляет следы. Движение или покой, еда или
питьё, падения, раны, смех, горе или любовь… Это не только дар
белого огня, как у нас с тобой, но и постоянное наблюдение. Лекарей
учат этому в Академии — всё время подмечать признаки того или иного
недуга. После семи лет обучения на лекарском факультете всё это
входит в привычку, иначе уже не можешь…
Он на минуту оставил меня, чтобы принести соломенную подушку мне
под голову и колкое шерстяное одеяло.
— Если в академии учатся семь лет и ты пять лет назад её
окончил, то тебе уже… тридцать? — с удивлением спросила я.