Не могу сказать, что грызуны были моей слабостью, но я находила
этих странных зверушек вполне забавными, особенно когда они мирно
спали, обняв лапками носы и развесив большие уши, или устраивали
возню из-за кусочка сырого мяса. До этой минуты мне почему-то не
приходило в голову, что нормальные крысы едят всё на свете, даже
свечи и мыло. А эти — только истекающие кровью мясные кусочки. Но
ведь никто не знает, что за обычаи там, за морем, откуда их
привезли. Говорят, там люди черны как смоль и поедают собственных
младенцев, если те родятся слабыми или надвигается голод.
Эдвин Сандберг присел на корточки перед клеткой и протянул руки,
словно пытался снять невидимую паутину. Шептал заклинание, а сам
плавно, почти бережно распутывал какие-то узлы в воздухе. Крысы
стояли на задних лапках и вместо того, чтобы кидаться на прутья в
надежде откусить ему пальцы, раскачивались в такт его движениям.
«Усатый волк» Мартин шумно выпускал из ноздрей воздух и отирал со
лба капли пота. Кьяра осеняла себя святым знаком, не решаясь
подойти к месту действия, её лицо было странно пятнистым.
Наконец раздался хлопок, будто бы порвалась туго натянутая
струна, и зверьки начали превращаться, а точнее — возвращать себе
первоначальный облик. Они заверещали, повалились на спинки и
извивались так, будто их живьём жарили на сковородке. Их шерсть
удлинилась, лапы вытянулись, глаза увеличились в несколько раз, и
то, что явилось на свет, было настолько неприятным, что зеваки
застонали, заохали и принялись плеваться и ругаться. Кое-кто,
увидав превращение, решил выпить и закусить в другом месте. Дверь
то и дело хлопала, впуская и выпуская людей. Сомнений в том, что
твари в клетке оказались демонами, замаскировавшимися под крыс, не
осталось.
— Стало быть, инквизицию вызывать надо, дело заводить, —
рассудил кто-то трезвый и очень смелый.
Хозяин громко икнул, и все посмотрели на него, включая
расколдованных тварей. Я не могла оторвать от них глаз. Так бывает,
когда видишь что-то отвратительное или очень страшное, но почему-то
всё равно продолжаешь смотреть, смотреть. Существа были не из мира
живых, они словно расплывались, меняли очертания, хотя и длинные
щупальца-руки, и согнутые в коленях навыворот тонкие ноги были
хорошо различимы. А глаза — будто бы пропасти, чёрные с красным
зрачки, впивающиеся прямо в душу. Один из демонят уставился на
меня, и я почувствовала, чего бы он хотел. Выпить мою жизнь.
Высосать все силы до дна и оставить хрупкую сухую оболочку, какую
паук оставляет от мухи или бабочки.