Король просидел с ними до самого возвращения младшего
сына. Внуки были отрадой - одной из немногих в его жизни. Старый
Хэвейд давно уже перестал думать о цене, которая была заплачена за
их рождение - и им самим, и его сыном Седриком, и матерью этих
детей. Во всем мире Светлого Лея только он и Марика знали, кто
томился за прекрасной оболочкой его младшей невестки. И, хотя
поначалу королю было не по себе при одной только мысли о том, что
на самом деле происходило в семье его младшего сына, понемногу он
стал привыкать к своему знанию.
В ту ночь, восемь лет назад, когда принцесса Марика
пришла к нему и рассказала, что была специально подослана ведьмой,
дабы погубить его род, король Хэвейд не удивился. Упомянутая ведьма
из мести за отвергнутую любовь преследовала старшего Дагеддида с
юности, обрушивая на его голову несчастье за несчастьем. Однако
следующее признание, что красавица Марика оказалась обращенным
романским Инквизитором Марком Альвахом, оказалось настоящим
потрясением для правителя Веллии.
Впрочем, оправился Хэвейд достаточно быстро. Уничтожив
ведьму с помощью заколдованного Инквизитора и тем самым навсегда
похоронив для него надежду вернуть прежнее тело и прежнюю жизнь,
король принудил несчастного романа остаться в королевской семье. Во
избежание позора для своего и королевского родов, Инквизитор
вынужден был молчать о тайне превращения. Снедаемый тоской, он
существовал в женском облике и играл свою роль так хорошо, как
только умел. Для всех, кроме короля, он оставался угрюмой и
нелюдимой романской юницей, которую принц Седрик спас из огня. Со
временем сам Хэвейд, который никогда не видел Марка Альваха иным,
нежели прекрасной юной женщиной, которая вынужденно называла себя
Марикой, перестал отличать внешний облик от внутреннего
содержимого. Для Инквизитора надежда на избавление таяла с каждым
годом. Уже было понятно, что до конца своей жизни он был обречен
оставаться в ненавистном, но единственно доступном ему женском
теле. И теперь, спустя множество лет, в течение которых принцесса
Марика оставалась невесткой короля и хранила свою тайну, старый
Хэвейд вовсе перестал думать о ней, как о ком-то, кроме жены сына и
матери внуков.
Облик принцессы Марики был воистину прекрасным.
Исказившая его мужеское естество ведьма нарочно придала чертам
собственноручно создаваемой юницы свежесть и прелесть, какие были
редкостью даже среди очень красивых женщин, усилив их
притягательность магией хаоса. Однако именно поэтому характер
невестки короля оставлял желать лучшего. Но какой бы ни была
Марика, она сумела подарить королю продолжателей его рода, и уже за
одно это Хэвейд готов был закрыть глаза на многие несуразности ее
поведения, которое было не всегда приличествующим женщине. И,
помимо того, поддержать во многих государственных начинаниях,
которые казались давно назревшими самому королю.