Когда Антония под руки выводили и
укладывали в возок, вокруг собрались все присутствующие, а за
воротами волновалось людское море. Уже вся Москва знала, что
митрополит болен был смертельно, и что царский лекарь болезнь от
него отвел.
Антоний благословил всех — и возок
выехал в открытые ворота, где по мере его проезда все ожидающие
падали на колени и крестились.
Когда я, провожая возок, ненароком
вышел за ворота, стоявшие там, увидев меня, вновь попадали на
колени. Не зная, как реагировать на такое, я быстро смылся к себе
на подворье.
Да уж, вылечил я митрополита на свою
голову. И до этого меня уже чуть не вся Москва знала, а теперь и
подавно хоть на улицу не выходи.
Дав распоряжение конюху приготовить
для меня коня, я пошел собираться для поездки в Кремль. И все
равно, когда я с охраной выехал на рысях из ворот, почти до самого
Кремля нас сопровождал гул голосов.
Меня безошибочно узнавали, многие
кричали:
— Благослови тебя Господь,
боярин.
В приказе я переоделся и прошел к
царю.
Иоанн Васильевич по-прежнему, как и
три дня назад, имел озабоченный вид.
Было видно, что вопросы о здоровье
митрополита он задает без особого интереса. Волновало его что-то
другое.
Махнув рукой страже, чтобы все вышли,
он посмотрел на меня и сказал:
— Весть сегодня мне гонец доставил:
вот уж несколько дней, как Стефан Баторий погиб.
Я сделал слегка удивленное лицо:
— Великий государь, хоть и ужасное
событие произошло, но для царства твоего одним врагом меньше стало.
Можно ли мне полюбопытствовать, что же с королем Польским и великим
князем Литовским приключилось?
— Как донесли мне, — сказал государь,
— пошел Баторий на Гданьск. Вот во время штурма крепости Вислоустье
ранен был король стрелой травленой — и помер через сутки. Войска от
Гданьска после его смерти в беспорядке отошли. И вроде бы великая
замятня сейчас у ляхов. Начались споры, кто королем будет. А у
литвинов сейчас вновь споры идут — не всем им Люблинская уния по
нутру. Так что жду я, Сергий, послов литовских со дня на день.
Приказ Посольский в этом деле много лет, все, что они скажут, я
наперед знаю. А ты сейчас один, кого я могу спросить, зная, что нет
у тебя предпочтения ни к кому. Как мне поступить?
— Великий государь. Я не очень хорошо
знаю, что происходило в царстве твоем в прежние годы. Сам знаешь,
где я был в это время. Но кажется мне, что литвинов мы сами к
схизматикам толкнули. Может, надо было осторожней действовать, и
уния была бы не с поляками, а с нами, а великим князем Литовским
мог Иоанн Иоаннович быть. И сейчас легче бы со шведами все
решалось.