В кухне воцарилась мертвая тишина.
Сделав многозначительную паузу, профессор пытливо посмотрел на
замершего Пестрецова.
Прошла секунда, две, три. Наконец
хуторянин шевельнулся, с трудом прочистил горло.
– У меня нет ключа, – хрипло произнес
он.
– Александр Михайлович сказал, что
следует воспользоваться ключом вашей последней операции.
– Ах, даже так?.. – Пестрецов бросил
на профессора короткий внимательный взгляд. На скулах его четко
обозначились желваки, скрипнули до боли стиснутые зубы. – Ну, что
ж… Печеный лосось в багряном небе плывет не спеша.
С каждым словом озабоченные морщины
на лбу Вельяминова разглаживались все больше и больше, и когда
Родим закончил, профессор молча и безмятежно смотрел отсутствующим
взглядом в пространство за его правым плечом. Охотник провел
ладонью перед глазами гостя – зрачки Вельяминова не
отреагировали.
– Извольте начинать, – произнес
Родим.
Профессор тут же ожил, выпрямился на
табурете. Его согбенный годами позвоночник распрямился, сутулые
плечи развернулись. Перед Родимом теперь сидел совсем другой
человек – сильный, властный, с военной выправкой и стальным
взглядом владыки. В углах рта Вельяминова пролегла глубокая горькая
складка, какой не было раньше – след безмерной усталости от
непосильного груза постоянной ответственности, след бессонных ночей
и принятых на душу крайне тяжелых решений.
– Здравствуйте, Родим Афанасьевич, –
проговорил профессор уверенным, четким голосом. – Если вы сумели
вспомнить секретный ключ доступа семилетней давности – значит, это
сообщение предназначено вам. Пожалуйста, постарайтесь дослушать
меня до конца…
Человек, называвший себя хуторянином
Родимом, слушал то, что говорил ему император с лицом профессора
Вельяминова, и его собственное лицо приобретало все более и более
серьезное выражение. Когда профессор веско произнес «Это все. До
свидания, Родим Афанасьевич» и замолчал, он на всякий случай
выдержал паузу секунд в десять, а затем сказал:
– Хорошо, Федор Степанович. На счет
«пять» вы выйдете из транса – легко, спокойно, вас ничто не
испугает. Раз… два…
Когда хуторянин дошел до счета
«пять», Вельяминов очнулся. Его плечи разом опустились, профессор
привычно ссутулился, встревожено глянул на собеседника снизу
вверх:
– Все в порядке, Родим Афанасьевич?
Похоже, вы слегка озадачены.