— Сядь. — брезгливо морщась, командует Фархад. — и не
дёргайся, базар к тебе имеется.
Мальчишка нервно ерошит густые смоляные волосы. Бледный, как
бумага, губы искусаны, а в больших глазах плещется ужас. Хорошенький, кстати,
экземпляр, на зоне такие в почёте у братвы. Ему там не выжить, сломают,
растопчут, и выбросят, как использованную вещь. Но до тюремных нар он не
дотянет, я ведь не благотворительный фонд, чтобы прощать долги. Был уговор, парнишка
его нарушил. Жаль портить физиономию, но это действенная мера. И вынужденная.
— Аслан, я… Я всё отдам! Клянусь! Дай мне ещё два дня! Я
достану бабки! — частит Витёк, затравленно на меня взирая своими глазищами.
Не такой уж невинный взгляд. Хапнул уже пацанчик лиха,
подсел на наркоту и казино. Неправильный путь, если в карманах звенят лишь
гроши. Невозмутимо устроившись на корточках напротив парня, я холодно улыбаюсь.
— Достанешь? Интересно мне, а где? Где ты их достанешь?
Ограбишь банк?
Фархад понимающе усмехается. Нам обоим известно, что Витёк —
трус, и на такую аферу не способен. Вон, сидит, съёжившись, плечи опущены,
глаза бегают. Не мужик, а тюфяк. Идеальный корм для тех, кто сильнее. Оно и
ясно, воспитание такое. С пелёнок над парнем тряслись мамки — няньки, холили и
лелеяли, в жопу целовали. Вот и выросло, не пойми, что. Потребитель в чистом
виде.
Уловив мой едва заметный кивок, Фархад жёстко, безжалостно
бьёт Витька под дых. Ещё и ещё раз, не давая тому вдохнуть. Ни одного следа
побоев на красивом лице, ни синяка, ни ссадины. Мой кавказский пёс владеет
искусством в совершенстве, ибо прошёл мою школу. И усвоил уроки блестяще. Без
капли сочувствия глянув на скрюченного Витька, пытающегося глотнуть воздух
широко раскрытым ртом, я даю Фархаду отмашку.
— Короче… — наклонившись к мальчишке, обманчиво ласково
хлопаю его по белой щеке. — давай-ка обсудим наши дела. Взять бабки тебе
неоткуда, я верно толкую?
Он осторожно кивает. Боится, гадёныш. Одно неосмотрительное
слово, и его размажут по стенке, как дерьмо. И он об этом знает.
— Твои предложения?
Мальчишка оживает, лихорадочно думает, и я почти вижу, как
крутятся с натугой шестерёнки его крошечного мозга. Шумно дышит, уставившись на
свои тощие ручонки, до хруста сжимает пальцы. На среднем синеет татуировка с
буквой «В». Смешно и глупо. Понты, не более. Попадись этот пацан в руки кому-то
из моих корешей, отмотавших срок, с него бы спросили по полной за рисуночек.