— Аслан, я слышал, ты девчонок любишь. — светлеет морда
Витька, а в глазах появляется огонёк надежды. — ну, этих, невинных…
Мы с Фархадом обмениваемся взглядами. О моей слабости знают
только самые проверенные люди, и посему возникает вопрос — кто проболтался
мажору? Не одна ли из бывших подружек, обиженная на меня? А что, вполне
логичное предположение, я ж абы кого не подбираю, да и целки сейчас в дефиците.
Что есть, того не скрыть, нравятся мне невинные девочки. Неописуемый кайф учить
этих лапочек взрослой жизни.
— Слышь, ты…! — вмешивается мой цербер, садко шлёпнув Витька
по макушке.
Но я поднимаю ладонь, призывая его молчать. Вижу, как
раздуваются его широкие ноздри, как с неохотой повинуется, убрав руки за спину.
Самый верный охранник тот, кто не только готов за тебя в пекло лезть, но умеет
различать грань. Ту самую, когда нужно сделать шаг назад.
— Хочешь обсудить мои предпочтения? — осведомляюсь я, послав
пацану усмешку уголками губ.
Он краснеет, как перезрелый помидор. Неужто опасается, что
могу реально пустить его «по кругу» за долги? Наивный молокосос. Как бы, я ни
уважал законы криминального мира, эти игрища с «петухами» и прочая грязь меня
не прельщает. Мужику надо давать шанс ответить за свои поступки, а не
наказывать таким бесчеловечным образом, лишая возможности не только
оправдаться, но и называться мужчиной.
— Аслан, у меня есть одна… Рыженькая. — поникшим голоском
вещает Витёк, боязно поглядывая в сторону застывшего над ним Фархада. — девочка
ни разу не давала никому, гарантирую! Возьми её, а? В счёт хотя бы части моего
долга?
Я выпрямляюсь, ничем не показывая заинтересованность. Бабы у
меня на данный момент нет, трахаюсь с развязными девками из эскорта,
работающими в кабаке моего друга Руслана. Так себе удовольствие, чисто снять
напряжение. А вот настоящая девственница, пожалуй, пришлась бы по вкусу. Как
воображаю нетронутое тело, которое оскверню, развращу и заставлю трепетать от
наслаждения, по коже мороз бежит.
— А с чего ты решил, что твоя рыженькая согласится быть
жертвенной овечкой? — спрашиваю резонно, встав к нему спиной у окна.
На город плавно опускается вечер. Моё любимое время суток.
За пеленой тумана и темноты всплывают самые мерзкие тайны, обнажается сама суть
человеческих пороков. Темнота — время грехов.