– Большие,
– ответил Мина и вздохнул.
«Так что же
ты теперь здесь?» – хотел, было, спросить Максим, но не стал:
как-то еще Мина отнесется к таким расспросам? Ясно же, что не от
хорошей жизни он в лесу живет, как медведь в берлоге. Вон, Фрязин
тоже большие деньги имел в своей Венеции, да и сам он, Максим,
живал в усадьбе боярской. Впрочем, Мина его вопрос, кажется,
угадал.
– В
Новгороде я взрос, – сказал он. – Ты ведь, чай, знаешь, как оно с
Новгородом вышло?
Максим
знал, ему в свое время дядя рассказывал. Осерчал государь за что-то
на Новгород, выехал вместе со всем опричным войском, по дороге что
ни встретили, все разграбили, а сам город – пожгли и чуть не всех
жителей побили, а кто выжил, тех расселили по другим сторонам, а
сам город населили новыми, отовсюду свезенным.
Это-то
Максим Мине и ответил, а тот только головой покачал.
– Так, да
не так, – ответил он. – За несколько месяцев до того, как пошел
царь на Новгород, открылось в окрестных землях поветрие. Мертвая
хворь, вот такая же. А вскоре началось поветрие уже и в самом
городе. Мертвые по улицам бегали, кусали живых, жрали прямо на
мостовых.
Все тогда
по дворам попрятались, ночью нос высунуть боялись. По утрам ходили
специальные люди по городу – все найденные мертвые тела жгли. Но
поветрие, все равно, не унималось. Мертвяки – они ведь не простые.
Как утро наступает, они с первыми лучами норовят запрятаться
куда-нибудь: в погреб ли, под телегу ли, в колодец. А ночью сызнова
вылезают, если хоть одного пропустить.
Одним
словом, когда царские войска к Новгороду подошли, был он уж до
такой степени истерзан и напуган, что никто и не подумал
сопротивляться. Открыли ворота, а царские опричники и говорят: у
вас здесь хворь, надо ее каленым железом выжечь. И стали
жечь…
– Что же ты
хочешь сказать? – спросил Максим. – Не хочешь ли ты сказать, что
эта хворь была на Новгород нарочно напущена?
При одной
мысли о том, что такое злодейство вообще возможно, Максим
почувствовал, как по спине пробежал холодок. Было это даже
пострашнее тех чар, что напускали иной раз злые волшебники из
Малориевой книги.
– Всякое
тогда говорили, – ответил Мина. Но чувствовалось, что он почти что
не сомневается: так все и было.
– И ты там
был в то время?
– Был, –
Мина кивнул. – Как раз груз соболей привез хороший, думал Домне
подарок богатый справить – мы в ту пору меньше года как поженились,
и она на сносях была, Кузьку носила. Брат у меня младший тоже в ту
пору жениться надумал, я ему хотел помочь свадьбу справить. Он ведь
дочку самого тысяцкого я тогда сватал. Да только тысяцкому тому
голову срубили, брат тоже сгинул, а невеста его… невеста его
упырицей стала. Бегала, сказывают, вдоль Волхова в обрывках
шелкового летника, вся посиневшая. А красивая девица была, глаза
такие…