«Дорогая, я очень занят. Будь любезна заняться этим сама».
Какие-то непонятные люди, посещающие ваш дом, странные слухи,
маменькино письмо, в котором она явно пытается о чем-то
предупредить, но о чем? Счета, счета, счета, которые муж вдруг
перестал оплачивать и очень сердится на ее робкие попытки
напомнить, что гувернантке задолжали жалованье за два месяца, а
бакалейщик уже отказался отпускать провизию в долг. Денег сейчас
нет! Они все вложены в очень важный проект, надо подождать…
Робкое напоминание о ее приданом и резкая, неожиданная пощечина
от внезапно впавшего в бешенство лорда. Да как она смеет упрекать в
чем-то мужа?!
Она испугалась… ничего не поняла, пытаясь разгрести с грохотом
осыпавшийся вдруг мир вокруг. А муж лишь зло бросил в стену чашку
тонкого фарфора и ушел.
Чтобы не вернуться. А еще через день в дом пришли королевские
гвардейцы, погрузили ничего не понимающую молодую женщину и едва
успевших похватать то, что ближе лежало, детей в простую карету
и…
За участие в заговоре против императора лорд Аддерли был
приговорен к лишению титула, имущества и ссылке всей семьи за
Северный Хребет. Там, за Оседлец-камнем, у прабабки его молодой
жены когда-то было поместье, от которого теперь осталась одна
заимка на краю Хотимской чащи. Деньги в банке, землю в центральных
губерниях, дом в столице — все конфисковали. А старый деревянный
сруб и кусок заброшенной неудобицы оставили — в знак особой
милости.
Милости… милость — это не казнить сразу, а дать возможность
опальному семейству прочувствовать весь ужас медленного умирания.
От голода, холода и унижения. Потому что свободно вращавшийся в
высших кругах лорд, его выросшие при гувернантках дети и молодая
жена, за всю жизнь не державшая в руках ничего тяжелее тонкой иглы
для вышивки шелком, оказались совершенно беспомощны и не
приспособлены к жизни нищих ссыльнопоселенцев, к тому же пораженных
в правах и беззащитных...
Первым не выдержал сильный мужчина. Отец семейства и муж-опора.
Недоедание, унизительные процедуры регулярных проверок лояльности,
мелкие чиновники, разговаривающие с бывшим лордом через губу.
Текущая крыша, бесконечные жалобы детей, их нытье, кашель, слезы.
Необходимость работать — работать! На заготовке леса. За жалкую
миску каши для семьи и ведро угля. Пренебрежительные взгляды
вонючих смердов из соседнего села и, как апофеоз смертной муки, —
позорная зуботычина от какого-то околоточного, решившего потешить
самолюбие за счет бывшего дворянчика.