В своих апартаментах Амели застала
увешанную кружевом и лентами портниху – ей тоже, как и остальным
невестам, надлежало обзавестись к приему новым нарядом. Она
терпеливо выдержала примерку. В отличие от принцессы Лабраденской и
графини де Карильен, у нее к анагорийским швеям не было претензий.
Платье получалось красивым.
Едва ушла портниха, пришел
Фернан.
– Тебе не кажется, что наш новый
визит в винный погреб может показаться страже подозрительным?
– Кажется, – подтвердила она. –
Поэтому сегодня ты пойдешь совсем в другую сторону. Но пойдешь не
со мной, а с Жюли!
– С Жюли? – изумился Маршан.
– Ну, да, она наденет мое платье. У
нас примерно одинаковый рост, а на лицо она опустит вуаль. Если ты
хорошо сыграешь свою роль, никто не усомнится, что ты сопровождаешь
герцогиню Лангедокскую.
– Но к чему этот маскарад? Я понимаю,
мы отвлечем внимание шпионов, но что ты собираешься делать в это
время? Пойти в винный погреб в одежде Жюли? Это будет еще более
подозрительным. Не сомневайся, во дворце достаточно шпионов, чтобы
проследить и за твоей горничной.
Желание поразить его своим умением
становиться невидимой было так велико, что Амели пришлось ущипнуть
себя за руку. Нет, она еще не готова была выдать Фернану все свои
секреты. Вместо этого она сказала:
– Я постараюсь что-нибудь
придумать.
– Хорошо, – не очень охотно
согласился он. – Но я не хочу, чтобы ты разгуливала по подвалам без
сопровождения. Это слишком опасно!
В голос его звучала неприкрытая
тревога, и у Амели потеплело на сердце. Как, оказывается, важно
знать, что о тебе кто-то беспокоится!
– Я – ведьма, Фернан, – напомнила
она.
Перед ужином ей надлежало еще
посетить танцевальный зал, и она отправилась туда без особой
охоты.
Учитель танцев (довольно милый
молодой человек) отвесил комплимент ее умению танцевать, и она
невольно вспомнила месье Монтегю. За те пять лет, что она провела
вне Анагории, новых бальных танцев не появилось, и ей потребовалось
лишь повторить уже известные ей па.
А вот Элинор действительно много
ошибалась – начинала движение не с той ноги, сбивалась с ритма. И к
концу урока ее лицо было залито слезами.
– Вы видели, ваше высочество, какая я
неловкая. Если принц решит отправить меня домой, то будет
совершенно прав.
Утешать виконтессу Амели было некогда
и, посоветовав той еще немного потренироваться, она выбежала из
зала.