– Ничего. Обычный подъём. Так каждое
утро.
Фил и Герт выскочили на улицу и под
грохот разнообразных природных стихий помчались на пустырь, где
обычно проходила проповедь. Они миновали двух рослых смотрил в
оранжевой форме. Один из явломётчиков повернулся к бежавшим друзьям
и прицелился в них:
– Бух! – «пошутил» он, делая вид, что
нажимает на спуск.
Герт действительно испугался, Фил же
знал о подобных «шутках» смотрил. Для удовольствия смотрилы он
сделал вид, что замер от ужаса, а затем что есть силы рванул к
пустырю, изображая панику выпученными глазами, бестолково
размахивая руками. Ничего не понимающий Герт бросился за ним под
дикий хохот явломётчиков.
На пустыре уже стоял наготове отец
Гведоний, которого охраняли четверо гороподобных смотрил, держащих
наготове унимеры и накопники. Священник, одетый в оранжевую рясу и
перепоясанный оранжевым поясом, заметно отличался от охранников. Он
был маленьким и сухоньким. Но недостаток физического развития у
него компенсировался хорошо подвешенным языком и изворотливым умом.
Отец Гведоний терпеливо дожидался заспанную и грязную паству,
которая постепенно заполняла пустырь. Последней прибежала,
запыхавшись, старая Лайга, подгоняемая пинками одного из смотрил.
Мих, стоящий впереди толпы, захихикал, заискивающе поглядывая на
священника и его охранников. Он знал, что иногда, очень-очень
редко, самых преданных нищесвоев берут в смотрилы, страстно мечтал
об этом и поэтому выслуживался как только мог.
– Здравствуйте, мои родные подонки! –
медовым голосом проворковал священник. – Начнём, помолясь.
Нищесвои, у кого на головах имелись
шапки, немедленно их стащили. Все дружно опустились на колени. Фил
подтолкнул зазевавшегося Герта. Отец Гведоний раскрыл Либру.
– Сегодня, дети мои, я прочту вам
назидательную притчу о Хабидоське, – сообщил он замершей толпе. Это
была его любимая притча; если он её читал, значит, настроение у
него хорошее. Филу притча тоже нравилась из-за относительной
краткости.
– Задумал нищесвой Хабидоська стать
не просто наружником, а уподобиться самому господу нашему Лепесту,
– нараспев начал священник. – И обманом проник он в посёлок
смотрил, совершив тем самым тяжкий грех. И ещё больший грех он
совершил, украв все свойства с второсклада: и ум, и совесть, и
смелость, и любовь к ближнему своему. Наполнился Хабидоська
свойствами до отказа и радуется. Ждёт не дождётся, когда же ему
начнут молиться нищесвои, смотрилы и наружники. Весь второсклад
перенёс он в себя. Но не дождался молитв от паствы Хабидоська, ибо
Лепест устроил мир так разумно, что излишества в свойствах
оборачиваются бедой. Излишек красоты превращается в смазливость,
совести – в самобичевание, смелости – в безрассудность, щедрости –
в транжирство, мужественности – в брутальность, красноречия… – Отец
Гведоний немного покраснел, – в болтливость…