Я бегом поднялась по скрипучей лестнице, перепрыгивая через
ступеньку, дёрнула лишённую наружного замка дверь и сразу же
бросилась к шкафу.
Комнатка была обставлена довольно просто, но мне нравилось:
деревянная кровать с не слишком толстым матрасом, тётушка считала,
что прислуге негоже долго нежиться в постели, небольшой столик с
кувшином и тазиком для умывания, в углу – платяной шкаф со
скрипучими и слегка просевшими створками.
Из небольшого окошка был виден парк. И в редкие свободные
моменты я любила опустить локти на узкий подоконник и любоваться
запутавшимися среди ветвей лучами закатного солнца.
Перчатки нашлись быстро.
У меня было не слишком много одежды, поэтому вещи на полках
расположились в один ряд. Очень удобно – легко найти то, что нужно,
и не тратить лишнее время.
Обратно я спускалась осторожнее, чтобы не упасть. Ведь гостям
будет неприятно наблюдать за моим искривлённым болью лицом.
В столовую я опоздала – вошла, когда гости уже были внутри и
начали рассаживаться по местам. Взгляд тётушки дал мне понять, что
мой проступок был замечен, но наказание последует позже.
– Проходите, присаживайтесь, мои дорогие, – голос тётушки был
сладок как луговой мёд, – у нас сегодня рунная кухня.
– Ох, дорогая Эмилия, как я люблю ваши обеды, у вас всегда можно
отведать чего-нибудь этакого, – миссис Бессон заняла своё место,
окидывая стол цепким, придирчивым взглядом. И пусть в глаза подруге
и соседке Эмилии Прайс она расточала комплименты, за спиной тётушки
миссис Бессон любила позлословить.
Однажды я случайно услышала отрывок разговора Глории Бессон и
Сессилии Гаррис об их любимой подруге. Эти две милейшие дамы
прошлись по новому платью тётушки. Впрочем, миссис Прайс, оставаясь
наедине с любой из этих в высшей степени достойных дам, тоже не
стеснялась высказывать своё откровенное и нелицеприятное мнение об
отсутствовавшей.
– Эби выглядит слишком загорелой, неужели ей нравится быть
похожей на дворовую девку? – первой вставила своё тёплое словечко
миссис Гаррис.
Ещё одной любимой забавой тётушкиных подруг было беседовать обо
мне, обсуждая мои недостатки в моём присутствии так, как будто меня
нет в комнате.
– Дурная наследственность, милая, – с тяжёлым вздохом посетовала
тётушка. – Её мать была такой же чернавкой, потому и закончила так
плохо.