– Постой, постой! – Савелий, до этого внимательно слушавший
друга, встрепенулся. – А много там было денег?
– Трудно сказать, я их не считал, да и не знаю я эти деньги.
Только по надписям и определил, что американские. Их было не очень
много, разные, мелких номиналов, но имелось там две банкноты по
тысяче.
– По тысяче? – журналист был очень удивлён, – Первый раз слышу о
таких крупных банкнотах!
– Да я в этом и не разбираюсь, просто обратил внимание на них,
потому что… ну, не знаю, тысяча в любом случае – редкость!
– Ладно, и что же дальше?
– А дальше, дружище, я почти забыл об этом портфеле. Война,
знаешь ли. Сегодня атакуем, завтра отступаем. Но скоро снова
вспомнил о нём. Наш полк отвели в тыл, мы разбили палаточный лагерь
и ждали, когда нас укомплектуют и вновь отправят на передовую. В
полк пришли новые офицеры, разные среди них были. Но вот одного я
запомнил очень хорошо. Остзейский немец, штабс-капитан барон Генрих
фон Штальке. Типичная немчура – расчётливый, педантичный, холодный.
Никогда голову не теряет, не злится, голос не повышает. Но что мне
странным показалось, очень он интересовался тем нашим рейдом с
захватом японского штаба. Сначала я вроде даже обрадовался – такой
слушатель благодарный, всё восхищался нашей храбростью,
расспрашивал, что да как. Тогда из офицеров, в том налёте
участвовавших, в полку только я, поручик Ковальчук, да Митя
Мартынов остались. Прочие, кто раненый в тыл уехал, кто, как есаул
Богатько в свои казачьи полки вернулся.
Вот он и крутился около нас, всё интересно ему было, что да как.
Тут у меня и проснулись подозрения. Никто раньше ничем не
интересовался, а тут все вопросы вокруг да около. А потом меня
словно озарило: он же немец, а в портфеле там письма и документы на
немецком! Но откуда он вообще про это узнал, что документы какие-то
были?
В общем, решил я эту загадку прояснить. Не то любопытно, что
остзейский барон свои какие-то фамильные письма разыскивает, а то,
почему их этот американец в японский штаб привёз!
– А с чего ты решил, что он именно американец? Он паспорт при
себе держал? – быстро возразил Савелий, глаза его блестели.
Николай рассмеялся слегка принуждённо:
– Ну Савка, ну писака! Не скроешься от тебя… Ты прав, я кроме
портфеля, грешным делом, в карман к нему залез, да портмоне вытащил
– сильно хотел узнать, что это за птица.