Любить нельзя. Расстаться - страница 10

Вечером похолодало. Ветер загудел, понёсся по улицам, поднимая пыльные тучи, срывая лепестки с цветущих деревьев. Стоя у дверей, Никита рассматривал свои начищенные до блеска ботинки, раздражённо думая: она специально опаздывает, или действительно что-то задержало? Наконец Света появилась в самом конце улицы, увидела его и ускорила шаг.— Прости, была срочная операция, — запыхавшись, быстро проговорила она. — Давно ждёшь?Хотел сказать: давно, решил, что не стоит усугублять. Да и разве пятнадцать минут — большое опоздание?— Нет. — Посмотрел на её малиновое пальто, отметил — не успела зайти домой, переодеться. — Пойдём?Лёша и Настя встречали их у дверей и так приветливо и настороженно улыбались, что становилось не по себе. Лёша постоянно ерошил рыжие волосы и щурил голубые глаза. Выше Насти на полголовы, он казался рядом с ней, миниатюрной брюнеткой, незыблемой горой. Проводив их к столу, Настя засуетилась, поправляя идеально ровно лежащие приборы и бросая нервные взгляды на Лёшу. С самым беззаботным видом тот открывал вино, расхваливая успехи старшего сына.— Кстати, где он? И Полина?— Сегодня они у Козловых. Прости, Настюх, у дедушки с бабушкой. А Лёва с Алиной? — он посмотрел на Никиту, но ответила Света.— С няней.Они сели напротив хозяев, стараясь не касаться друг друга, но вместе с тем слишком близко. Разговор никак не желал завязываться, тонул в обрывках фраз и неловком молчании. Погода, новости друзей, снова погода, успехи детей… Каждое слово выверено до мелочей, каждый жест осторожный, только бы не коснуться ненароком. Натянутые улыбки с трудом держались на лицах, напряжение сгущалось с каждой новой фразой. Никита отвечал односложно, Света — слишком живо. Настя краснела, а Лёша мрачнел с каждой минутой. Отчаявшись хоть как-то всех оживить, он улыбнулся и посмотрел на Никиту.— Даже не верится, что я всё-таки стану главным архитектором. До сих пор кажется, что это шутка.— Лёлик всю жизнь мечтал об этом, — мягко улыбнулась Настя и повернулась к Свете. — Я так за него рада! Свет, ты помнишь, что чувствовала, когда Никита Сергеевич занял свой пост?— Помню, — ровно ответила Света, радуясь, что скоро перейдут к сладкому, а там и до завершения её мучений рукой подать. — Но лучше спроси у Никиты, как он радовался.— Никита Сергеевич не хотел занимать должность, — рассмеялся Лёша. — Это все помнят!— Ну, в цепях его никто не тащил, — Света небрежно пожала плечами. — Так что мог и отказаться.— Очень своевременно говорить об этом, не находишь? — сухо ответил Никита, накладывая на тарелку тонкие, прозрачные пласты розовой рыбы.— Действительно. Знаешь, Насть, я бы на твоём месте не радовалась так сильно, порой мечта может стоить слишком дорого.— Ну, за меня не волнуйся, — хмыкнул Лёша, пряча беспокойство за беспечной улыбкой. — Я справлюсь!— Главное — не в ущерб семье, правда, Никита? — Света повернулась к нему всем корпусом, вынуждая ответить на взгляд. Вздохнув, он отложил вилку и слабо улыбнулся.— Не всем дано иметь такую силу воли, как у Лёши, Света. Уверен, он сможет найти баланс между заботой о городе и Настей с детьми.— Лёше повезло, что ты уходишь окончательно, толку от твоих советов было бы мало.— Кхм, — Никита отвернулся, посмотрел на Лёшу и серьёзно сказал: — Всё, что я могу тебе посоветовать — чаще слушай жену. Она всегда знает, как лучше для вашей семьи.— Отличный совет, жаль, что ты сам ему не следовал, — пробормотала Света достаточно громко, чтобы все услышали. Лёша с тревогой переводил взгляд с одного на другого, Настя нервно затеребила рукав блузки и робко улыбнулась.— Свет, прости, что прошу, всё-таки ты гость, но поднос с чаем тяжелый. Ты не поможешь мне его принести?Света вспыхнула, поспешно кивнула — только сейчас поняла, что всё это время говорила. Она забылась, была слишком резкой, но… Это ведь друзья, к чему скрывать от них правду? Выхватив тарелку из-под носа Никита, который едва успел отодвинуться, она поднялась и, прихватив свою, пошла на кухню.— Значит, это правда? — тихо спросил Лёша, когда они остались одни.— Что именно? — То, что о вас говорят. Что вы со Светой… расстались?Наверное, он никогда не привыкнет к этой фразе. Сколько бы ни услышал от других, сколько бы ни сказал сам себе. Плавно подхватив подбородок большим и указательным пальцами, он задумчиво потёр гладкую кожу, всматриваясь в темнеющий за окнами сад.— Проблемы бывают в каждой семье, — наконец проговорил он. — Надеюсь, что свои мы ещё сможем решить.— Это хорошо, — шумно, не скрывая облегчения, выдохнул Лёша. — А то как представлю, что вы разводитесь…— Кто разводится? — звонко спросила Света, останавливаясь в проходе. — Никита сказал, что мы разводимся?— Нет, ты что, Свет, наоборот… — засуетился Лёша, подскакивая и освобождая место на столе.— Не надо его защищать, он сам может за себя постоять. — Света прошла в гостиную, поставила поднос и невозмутимо принялась расставлять чашки. Они звякали о деревянную поверхность, едва не выскальзывая из дрожащих пальцев. Опустившись на своё место, Света сложила руки на коленях, улыбнулась. Больно, так больно стало в груди: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Значит, он уже всё для себя решил? Так быстро? Это из-за утреннего разговора, или?..Никита не собирался оправдываться за её решение. Не хочет об этом говорить — её право, но делать вид, что во всём виноват только он, тоже не станет.— Ну что же ты молчишь? — сипло спросила Света — голос гнулся, от каждого звука сжималось горло.— А что я должен сказать? — холодно поинтересовался Никита, разливая чай. Настя вернулась, села напротив, переглянулась с Лёшей. – Мы пришли порадоваться за Лёшу, может, поговорим о нём? Обязательно проверяй, занесли ли отчёты в компьютер. В архиве часто ленятся, лучше дёргать их раз в неделю. Я, кажется, уже говорил об этом, но лучше повторю, вдруг забудешь.Щёки полыхали, Света чувствовала, как пульсирует каждая клетка под кожей, как краснота расползается ниже, к шее. Никита только что отчитал её, небрежно отмахнулся, унизил и теперь сидит, как ни в чём не бывало, говорит о работе. Пальцы заскребли по атласу юбки, сжались в кулаки. Света стиснула челюсть с такой силой, что заныли кости, посмотрела на пиалу с чаем, представив, как плеснёт её прямо в его лицо. Медово улыбнулась и почти пропела:— Это действительно очень полезный совет, Лёш. Ведь, например, Никита очень часто забывает обо всём, что ему говорят.— Света, — низко одёрнул Никита.— Разве я не права? Представляешь, Насть, недавно он забыл, что у Лёвы день рождения. Это я говорю, чтобы ты была готова. Работа превыше всего, да, Никит?— Света! — Никита повысил голос и посмотрел на неё.— А ещё будь готова к тому, что однажды вообще забудешь, как выглядит твой муж, ведь он переедет в офис, потому что отпустил всех помощников на праздники и решил сам готовить годовой отчёт для городского совета.— Уверен, что Настя поймёт. К тому же, она не пропадает сутками в больнице, разбирая медицинские карты, поэтому у Лёши не будет необходимости задерживаться на работе, чтобы не возвращаться в пустой дом!— Лёш, ты, главное, не отправляй вместо себя помощника, чтобы сходить с Настей в кино.— Если бы я не прислал помощника, ты бы обиделась! Я не мог вырваться!— А так я не обиделась, да? Спасибо за прекрасное свидание, учитывая, что оно должно было стать попыткой всё наладить!— Настя, Лёша, прошу нас извинить. — Никита резко встал. — Полагаю, нам пора. Ты идёшь?— Боишься, что останусь и расскажу больше?Никита молча вышел, дошёл до двери и начал обуваться. Его трясло. Сердце и лёгкие взбесились: одно гнало кровь слишком быстро, другие — сжимались часто-часто, толкая воздух короткими злыми выдохами. Она унижала не только его — себя, и он не лучше, мог не отвечать, промолчать… Не мог. Слишком несправедливыми были её упрёки, слишком сильно пекла обида на то, что не понимает, никогда не понимала.