— Ваше высочество, Петр Федорович, вы так и будете здесь сидеть?
— я тряхнул головой и огляделся по сторонам: так и есть, первичная
аудиенция закончилась и все начали расходиться по своим делам. По
крайней мере ни Елизаветы, ни Разумовского уже в зале не было, как
и Бестужева. Румянцев-старший что-то выговаривал Петьке, но они
стояли слишком далеко, и я не мог расслышать, о чем идет речь. К
господину артиллеристу подошел Панин и со всем почтением пригласил
следовать за собой, комнату показывать, куда посла определили. Это,
кстати, большая честь, обычно посланники не удостаиваются даже
конуры в парке, и селятся в консульствах, ежели таковые имеются, а
то и вовсе жилье снимают поблизости от дворца. Обратилась же ко мне
Мария, которая вышла из-за моей спины и теперь стояла лицом ко мне.
Я поспешил подняться.
— Тебя никогда не задевало, что мужики, вроде меня, сидят, в то
время как ты вынуждена стоять на всем протяжении приема? — он пару
раз моргнула. Вопрос явно поставил ее в тупик.
— Но, это предписывает этикет, — она нахмурилась. — Я, кажется,
догадываюсь, вы имеете в виду, не думаю ли я, что это положение
вещей несправедливо? — я кивнул, нахмурившись. Мария упорно
продолжала мне «выкать», а это существенно снижало мои оценки ее
эмоционального состояния. — Нет, я не нахожу данное положение
несправедливым, — она покачала головой. — К тому же, я привыкла. Я
же с двенадцати лет стояла за троном отца.
— Я скоро уезжаю, — поворот в разговоре на сто восемьдесят
градусов снова заставил ее несколько опешить.
— Как уезжаете? Надолго? — она слегка прикусила нижнюю губу, а я
слегка улыбнулся. Ей это известие явно не понравилось.
— На заводы Демидовых, что на Урале. А надолго ли? Я рассчитываю
на годовую поездку. Но, это дорога, поэтому могу и задержаться.
— Год? Тебя не будет целый год? — на бледных скулах Марии
появился легкий румянец. — Но что я буду делать здесь без тебя
целый год? — я молчал, а она подхватила юбки и побежала к выходу из
зала. Вот и поговорили, твою мать.
***
— Данилов, слезай оттуда, — попытался еще раз докричаться до все
еще сидевшего на березе Румянцев.
— А это я голос месье Грибоваля слышал? — неожиданно ответил
Данилов.
— И что это известие как-то тебе поможет спуститься?
— Вряд ли, просто я бы хотел ему сказать, — Данилов перешел на
французский язык, которым, оказывается, владел вполне сносно, — что
ему надо попробовать форму каморы на пушках изменить, тогда
баллистика точно улучшится. Я ведь читал и труды Робинса, да и
труды месье Грибоваля, знаю, о чем говорю.