Тихий перезвон приборов, вновь нарушил голос маркиза:
- Вы очень похожи на свою бабушку, мадмуазель. Она в молодости тоже была красавицей, – сделал он комплимент и Шарлотте, и заочно герцогине.
- Спасибо, ваше сиятельство, - девушка скромно потупилась, а Мария де Круа начала обычную светскую беседу:
- Шарлота, как здоровье герцогини? – поинтересовалась она.
- Спасибо, хорошо, - ответила девушка, но тут в разговор вступил маркиз.
- Какой урожай винограда вы собрали в прошлом году?
- Генрих, откуда молодой девушке знать такие вещи? – пристыдила Мария супруга.
- Не беспокойтесь, мадам. Я в курсе всех дел поместья, - улыбнувшись, возразила Шарлотта. – Я помогаю бабушке вести бухгалтерию. Она считает такой опыт полезным, да и со зрением у неё в последнее время не всё в порядке, - уточнила девушка и ответила маркизу. – Прошлогодний урожай был хорошим, мессир. И в этом году плантации обещают дать много винограда. Крестьяне уже провели все необходимые работы, теперь дело только за погодой.
Выслушав ответ, Генрих удовлетворённо хмыкнул.
- Приятно, когда с девушкой можно вести серьёзный разговор, а не слушать трескотню о нарядах и прочей женской чепухе, - похвалил он гостью.
Далее они обсудили вопросы разведения овец, поговорили о болезни свиней в конце зимы, не забыли вспомнить и о запасах хлеба: хватит ли его до новой жатвы?
Некоторое время Мария не вмешивалась в беседу, пока, наконец, не перебила мужа и не перевела разговор на более девичьи темы. Супруга знала: когда Генрих начинал говорить о делах, это могло длиться вечно.
Ужин подходил к концу, и принесли десерт. Тем временем сумерки пробрались в замок, и маркиз знаком приказал разжечь камин и побольше свечей. Слуги, быстро исполнив его немой приказ, поставили возле огня кресло, а для женщин подвинули стулья. В последнее время у Генриха частенько болели колени, и ему хотелось, как он выражался: «Погреть кости».
Хозяин замка расположился в своём любимом кресле, но девушки, желая находиться поближе к огню, уселись на лежащую перед камином шкуру кабана. Разговор продолжился. Только племянник маркиза, извинившись, что у супруги разболелась голова, удалился.
Под мерное потрескивание дров беседа сделалась более доверительной и перешла на стадию воспоминаний. Несмотря на свою внешнюю суровость, маркиз оказался остроумным рассказчиком и прекрасным собеседником. Красочно описывая случаи из жизни, он порой подтрунивал и над собой. Девушки не отставали, признаваясь в проделках, которые они совершали на учёбе в монастыре, а порой и дома.