Андре задумчиво покрутил
стакан и сделал глоток. Тот самый глоток, который из раза в раз
приходилось вливать в себя при встрече с Колманом. Сколько их
набралось за пять лет? Яркий вкус виски ударил в голову, и он тут
же вспомнил, что весь день ничего не ел. В животе предательски
заурчало.
– Господин советник, мои люди
делают все, дабы мы стали первыми. Но есть кое-какие
сложности…
– Я осведомлен о последствиях.
Приступайте немедленно.
В глазах советника сверкнула
ярость. А может, это отблеск лампы неудачно скользнул по лицу?
Андре криво усмехнулся и поправил галстук. Колман уже принял
решение, спорить или отстаивать свою точку зрения бесполезно. За
долгие годы службы Андре встречал сотни псевдопатриотов вопивших об
интересах человеческой расы. Такие «служители» с легкостью меняли
возвышенные убеждения на дрогийские технологии, возможность
торговли где-нибудь на Гране или солидные счета. Колман же, подобно
экзорцисту, изгнал предательство из правительства ОСП. Он дал
человечеству главное – уверенность в завтрашнем дне. Андре искренне
им восхищался, но импульсивность еще никому не делала чести, а
спешка с проектом может обернуться катастрофой для корпорации «Экзо
матрикс».
– Приступай немедленно, –
повторил Колман.
Решив не испытывать терпение
советника, Андре оставил стакан с недопитым «Дарель Кол»,
пробормотал очередную учтивость и зашагал к дверям.
– Андре, – окликнул Колман,
глядя в панорамное окно, где безупречно садилось лиловое солнце в
несуществующих облаках. Когда последний луч света утонул в
сумерках, добавил: – Не забывай, что время – величина непостоянная,
и обстоятельства придется втиснуть в рамки.
* *
*
Шаттл вышел из гравитационной
зоны, рев двигателя сменился мерным гулом. Андре прислушался к его
тихому, монотонному урчанию: ничего особенного, хотя некоторые
умельцы сравнивали подобный белый шум с музыкой и даже относились к
машинам как к живым существам. Андре никогда не понимал этих
психов. За долгое время полетов его мнение не изменилось, а работа
в Разведуправлении и вовсе вытравила остатки воображения. К своим
пятидесяти двум годам он давно не находил романтики в космических
полетах. Космос – всего лишь пространство; машина – кусок
железа.
За обзорным иллюминатором
виднелась Терра-Нова, постепенно превращаясь в пестрый мяч с темным
боком. Двигатели исправно пожирали топливо, сокращая дистанцию, и
вскоре показался пояс астероидов. Тысячи серых глыб висели в
темноте, поражая разнообразием размеров и форм. Гиганты, с почти
идеально ровной поверхностью, и мелкие осколки, издалека похожие на
пыль. Часть из них – бесполезные недопланеты, а остальное и вовсе
можно назвать космическим мусором.