Но Верховный вновь потянулся к губке.
И приветственно помахал рукой людям, которые вновь обступили
дорогу. Люди тоже были потны, пусть и надели лучшие одежды.
Скоро уже.
Вон, высится впереди белоснежная громадина дворца. И вновь
величие его заставляет задуматься о собственной ничтожности. А еще
о том, что скорее бы уж все завершилось.
Из паланкина Верховного доставали рабы, осторожно, бережно даже.
И поставив на ноги, эти ноги разминали, помогая крови расходиться.
Ему поднесли теплого молока, приправленного медом и травами, и
отерли лицо влажными полотенцами.
- Как ваше самочувствие? – осведомился Владыка Копий. И в голосе
его звучала неподдельная обеспокоенность.
- Пройдет, - Верховный сделал шаг. Ноги еще держали, мышцы
начало покалывать, и пальцы рабов, разминающие икры, почти не
чувствовались. – Старость.
- Вы нужны.
Это было сказано жестко.
- Я здесь, - Верховный ответил с мягкой улыбкой. – Если на то
угодно богам.
- Угодно. Я думаю. Без вас будет сложнее.
Но он справится.
Под его рукой сотни, которые были верны Императору. И сохранили
верность свою. Ныне во главе избранных встал неистовый Ицтли чья
любовь и преданность Дарительнице жизни были несомненны.
И понимал это не только Верховный Жрец.
- Идемте, - Владыка не повернулся спиной, но напротив, выказывая
немалое уважение подстроил свой шаг под неторопливую поступь
Верховного. – Она устала. И она печалится. Мы не понимаем,
почему.
- Потому что отец её умер. И не только он, - Верховному было
удивительно, что столь очевидные причины не понятны. – А еще она на
самом деле устала. От представления. От почестей. Она и вправду все
же дитя.
И дитя сидело на ступеньках, укрытых драгоценными коврами. Её
одежды казались ныне несоразмерно роскошными, пусть даже примялись
и утратили прежнее великолепие. Она словно запуталась в них.
Лицо её казалось бледным.
А во взгляде жила печаль.
- Ты как? – Верховный опустился на ступеньку рядом.
- Тяжелые, - дитя подняло руку, и с нею распрямился широкий
рукав платья, расшитый шишками и птицами. Ткань была плотной, а
шитье – золотым и обильным. То тут, то там поблескивали драгоценные
камни.
- Тяжелые. Даже для меня, - признался Верховный. – Снимем?
- А можно?
- Конечно.
Она выдохнула и позволила снять верхнее одеяние, под которым
обнаружилось еще одно.