И еще.
- Принесите воды, - Верховный нахмурился. Губы у девочки вовсе
пересохли и потрескались, и даже золотая краска не могла скрыть
того. – Когда ты пила в последний раз?
- Не помню.
Она хотела было подняться, но сил не хватило.
- Не спеши. Эй, - Верховный оглянулся.
Ну да, Советники собрались вместе, что-то обсуждают. Лошадей
распрягли и увели рабы, и паланкин убрали. Слуги суетились, но там,
внизу, не смея приблизиться к золотой горе. Стража тоже держалась в
стороне.
Вот ведь.
Народу тьма, а дитяти позаботиться некому.
- Воды, - рявкнул Верховный с неожиданной для себя самого
злостью. – Принесите. И помогите. Кто-нибудь.
И не удивился, когда рядом оказался Владыка Копий, лишь испытал
раздражение. Мог бы и раньше сообразить. И не только он.
- Она переутомилась. И перегрелась. Никто не подумал оставить
воды или еще чего-нибудь, - Верховный держал горячую руку девочки.
– Надо унести. И подумать, что сделать, чтобы это вот не
повторилась.
- Прости, - сказал Владыка Копий, склоняя голову. – Я должен был
подумать.
Не только он, но и сам Верховный.
Хоть кто-нибудь.
Владыка Копий с легкостью подхватил божественное дитя, и тонкие
руки обвили могучую его шею. Девочка пристроила голову на плече и
прикрыла глаза. В ней не осталось былого величия, одна лишь
бесконечная усталость.
А она ведь не так и сильна.
Она ведь болела и долго. И не может ли случиться, что вновь
вернется эта болезнь? Будет весьма некстати. Совершенно некстати
будет. Разве боги болеют?
Шли быстро. И теперь уже Верховному приходилось ускорять шаг, но
он все одно отстал, ибо, оказавшись в коридорах, Владыка Копий
перешел на бег.
К тому времени, как Верховный добрался-таки до покоев юной
императрицы, там уже суетились слуги и служанки, рабы и рабыни, и в
этой суете было что-то донельзя бестолковое.
Раздражающее.
Девочка лежала на шелковых простынях, нагая и прикрытая лишь
тонким покрывалом, которое не могло скрыть всей хрупкости детского
тела. Одни косточки.
Рядом сидел маг. Он держал в пальцах тонкое запястье и
хмурился.
- Она истощена до крайности, - произнес он, увидев Верховного. –
Сильно обезвожена. Когда она ела в последний раз? И что?
Суета усилилась.
- Вон, - Верховный обвел покои, весьма роскошные, но пустые. –
Все вон.
Слуги замерли.
- Вон! – теперь голос его вновь гремел. – И принесите… что ей
можно?